Снаружи окончательно стемнело. На чёрное небо величаво выползла огромная серебристая луна, которую в Валлее красиво называли Инрис, своим призрачным светом превращая пустыню в какую-то загадочную чужую планету.

Старцев было шестеро. Они сидели полукругом прямо на песке. Трое совершенно седые, один, крайний справа — пепельно-серый, еще двое пятнистые, черные с белыми вкраплениями. Что у них было одинакового — это красивые украшения из разноцветных камешков — длинные ожерелья и браслеты на безволосых запястьях.

Все шестеро молча и бесстрастно рассматривали девочку. Юля не понимала, зачем её позвали сюда. Ншуны продолжали молчать, а Юля не хотела заговаривать первой, хоть и понимала, что стоять немым истуканом невежливо.

Один из сидящих в центре нарушил тишину, но обратился он не к Юле.

— Кто из вас позвал ншунов, д’ети? — неожиданным басом спросил он у ншунят, скромненько топчущихся в сторонке. Они тут же подскочили к Юле.

— Эйто Оца позвала, — тоненько сообщил Ацо. Оца часто закивала.

Похоже, ответ старцам пришелся по душе. Серый ншун снова сказал:

— Ншунятко, подь-ка до старого Груша.

Оца нерешительно переступала с ноги на ногу, потом просеменила ближе к старцам. Остановилась.

— Ншунятко, ты отколь знаешься с эйтой н’еведомкой? — теперь старец глядел только на Оцу.

— А, эйто, я в древ’есный сруб ход’ила. Там она и была, — бойко отрапортовала Оскомина. — Вся св’язанная. Эйто её чаровн’ики так.

Груш чуточку помолчал.

— Баешь, вона н’е чаровн’ица?

— Ну-у, — заюлила Оца, покосившись на Юлю. — Чаровать она н’е чаровала.

— Она н’е чаровн’ица! — вмешался её братик. — Я ж баял, как чаровн’ики м’еня поймали.

— Хорошо, — сказал Груш и кивнул ншунятам, отпуская их. Теперь поманил к себе и Юлю. — Кто ты, деточка?

— Я Юля, — как можно вежливей отвечала девочка, приблизившись к ншуну. — А ты кто?

— Имя мое Гарний Груш, Юля. Вот скажи мне, Юля, ты ум’еешь чаровать?

— Я не магирг, если вы об этом. Армида говорит, что я тани. Так что колдовать я не умею.

— Тан’и? Тан’и? — зашуршали пушистые старцы. Груш угомонил их одним движением руки.

— Ншун’ятки сказали, шо с тобою были чаровн’ики, — продолжал он расспросы. — Кто они?

— Это очень нехорошие дяди, — старательно пояснила Юля. — Они хотят, чтобы я взяла для них какой-то шарик, и даже угрожали, что сделают Ацо больно. Они даже украли меня из Диамы, где мы живем с Алёнкой.

— Значит, они держали теб’я у себ’я нас’ильно? — уточнил Груш.

— Ну да.

— А где им’енно в Диаме вы жили?

— Да в замке, у Форитэль. Знаете её? Она Владычица ависов.

— Знач’ит, — чуть удивленно спросил ншун, — ты вид’ела вс’ех членов Сов’ета Восьм’ерых?

— Да, — закивала Юля. — Я видела даже вашего Цакру.

— Инт’ересно, очень инт’ересно, — старец задумчиво потер подбородок. — А как выгляд’ел восьм’ерик Цакра?

— Да рыженький такой, — охотно припомнила Юля. — Почти как Ацо и Оца, только без белых пятнышек.

Груш удовлетворенно кивнул.

— Я готов пов’ерить ей.

— А я н’ет! — заявил седой ншун, сидящий справа от него. — Это изв’естно вс’ем в Валлее. И то, что д’евочка оп’исала его вн’ешность, еще н’е показат’ель, что она д’ействит’ельно была в Диаме и вид’ела Цакру. Я задам ей другой вопрос. Какое отношение этот р’ебенок им’еет к Владыч’ице Фор’итэль, если ей было позвол’ено жить в замке К’етум-Эва?

— Слушайте, — не выдержала Юля. — К чему вы всё это спрашиваете? Вы хотите меня в чем-то обвинить? Так давайте, вы не первые. Хотя бы знать, за что меня судят.

— Д’еточка, т’ебя н’икто н’е суд’ит. Просто вс’е мы пытайемся разобраться. Поэтому т’ебе лучше отв’етить на вс’е наши вопросы, а потом р’ешим, что с тобой д’елать.

— А что со мной делать? — удивилась Юля. — Помогите мне вернуться к Алёнке в Диаму, и всё.

— Кто это — Алёнка? — подался к ней несговорчивый ншун.

— Моя сестрёнка.

— Хорошо, но ты н’е ответ’ила, какое отношение ты им’еешь к Владыч’ице Фор’итэль?

— Я — никакого. Я её и не знала до этого. А вот Алёнка — она имеет: Алёна и Алёша — он мой брат — отсюда, и Форитэль их мама.