— Сейчас неделя котов, Милана! Ты наруш-ш-шаешь порядок!

— Да мне! Пофиг! — заклацала острыми зубами собака, судя по породе — малиновая овчарка, на которых Полина всё детство засматривалась в интернете. — Я имею! Право! Обращаться когда хочу! Р-р-робуста!

— Не имееш-ш-шь!

— Имею! У меня! Приоритет!

— Приоритетов нет!!! — Кошка прыгнула и замесила перед мордой собаки острыми когтями. — И не будет! Ни для кого из вас! И кому ты там подставилась, тоже неважно!

— Есть! Не тебе решать! И это вы! Виноваты! Это Тесса виновата! — Собака уворачивалась от нападок и щёлкала челюстями. Полина видела на них белую пену ярости.

— Не приплетай Тессу! — Кошка изловчилась и одним точным ударом сорвала с собаки тряпичный ошейник. Он отлетел почти к ногам Полины. Собака с визгом бросилась прочь, видимо, когтями попало и по ней. Кошка зло зыркнула на Полину, заметив её. Жёлтыми, полными гнева глазами Асты Робусты.

Полина вскочила на велосипед и сорвалась с места так резво, что ей бы наверное позавидовала Дина. Она с дрифтом, чуть не кувыркнувшись, умчалась за парковую калитку, прокрутила два квартала и опомнилась только на Окружном канале. Бросила велик, откинулась на парапет и шумно, в голос, отдышалась, почти прокричалась, выпуская безумный страх.

Что. Нахрен. Это. Было.

Мысли стучали по вискам точь-в-точь как отрывистый собачий лай.

На человеческом языке!

«Сошла с ума от горя», — решила Полина и присмотрелась к себе перепуганной в отражении неспешной воды.

Собаки не говорят. Кошки тоже. Люди не могут становиться животными. Ей померещилось — всё из-за тревог и вечных Юркиных пугачек.

«Не ходи у Поцелуйного моста в белую полночь, встретишь призрака с фонарём, и дни твои сочтены…»

Злость на пропащего мужа вплеснула в кровь адреналина. Фу! Нельзя быть такой трусихой. Призраков не существует. И говорящих животных тоже!

Ей померещилось. Просто собака подралась с бродячей кошкой. Полина вспомнила про сорванный с овчарки ошейник — и как это хозяева не следят за своими животными? Следом пришла догадка: а что, если малиновая овчарка потерялась? Она выглядела почти щенком, а щенки часто сбегают.

Полина поёжилась и потёрла пальцем гранит парапета. Вдруг собака попала в беду, или кошка ранена?

К её огромному несчастью, Полина любила животных. И даже паранойя и боязнь чертовщины не могли заставить её уехать прочь. Полина подумала, что отличный способ борьбы со страхами это посмотреть им в лицо. И заодно — спасти парочку зверей.

«Я конченная дура, — думала Полина, крутя педали в обратном направлении. — Сумасшедшая. Вот почему мне и не везёт. И вообще — собака злая, а кошка бешеная, так я свою смерть и встречу».

Уже мысленно попрощавшись с папой, мамой и, хер с ним, с Юрцом, Полина доехала до моста. Слезть с велосипеда еле получилось, ноги предательски гнулись и не хотели держать тщедушное тело.

«Вцепится прямо в глотку. В артерию. И всё кончится! Ну и славно. Интересно, расстроится ли Макс, когда узнает, что Полину Дурову задрала бешеная кошка? А Юра? Будет ли винить себя за то, что не оказался рядом?»

Полина осмотрелась, но вокруг моста царило поразительное опустение. Она моментально смекнула, что нелюдно было и тогда, когда ей встретились кошка с собакой. Будто бы летний, субботний парк попал в потустороннюю власть. И Полину вновь накрыл мандраж до сжатия печёнок. Она запрыгнула на велик и хотела уже дать дёру, но тут заметила в траве блеснувший медальон на красной ленточке.

Ошейник! Ей не померещилось!

Полина схватила его проворнее белки и скорее покинула пугающее место. Докрутила до метро и только там, привалив велик к ограждению, села на лавочку. Разжала потную руку.

— Ми-милана, — дёргано прочла она кличку собаки. — Нашедшему вознаграждение.

Буквы и цифры плясали перед глазами. Полина силой заставила себя набрать номер и ахнула. В её телефонной книге он значился, как номер Дины Бамбины.

Телефон так задрожал в пальцах, что чуть не выпал. Полина прижала другую руку ко рту, её затошнило от страха.

Милана… Именно так собаку окликнула кошка! Сказала это вслух! И… Дина? При чём тут Дина? Что за напасть!

— Ну хватит, — определила Полина, тем не менее, пряча находку в карман рюкзака. — Хватит херни.

У неё порой бывали странные сны, стоило переутомиться перед концертом или расстроиться из-за Макса. Уговаривать себя не сходить с ума Полина привыкла. Она отдышалась и мысленно повторила любимый этюд на гобое — папину колыбельную, которая всегда её выручала. И неважно, что по сути это был средневековый марш. Главное — зацепиться мозгом за то, что придавало уверенности, а дальше всё приходило в норму само собой. Полина открыла глаза.

Пока она мариновалась на скамейке, начал накрапывать дождик. Люди спешили по домам, и ей стоило.