Я сама отстранилась от нежно обнимающего меня жениха и посмотрела в его глаза. Что в них я увидела? Презрение? Разочарование? Злобу?

Нет. В них было сочувствие. Он жалел меня. Так же смотрел и мой отец, когда обнимал меня. Лорд Солсбери будет хорошим мужем, но Господи, почему мне было так больно, понимая это?

— Бедное моё дитя, — прошептал он, протягивая ладонь к моей щеке, и коснулся её, — что тебе пришлось пережить, но теперь твои несчастья позади. Я позабочусь о тебе и ребёнке. Обещаю.

Он, как отец. Но, не как муж. И разрыдавшись, я упала ему на грудь.

Друг папы прижал меня сильнее к себе, дав возможность наплакаться вдоволь в его объятьях.

Утирая последние слёзы, я задала ему вопрос, который мучил бы любую девушку в моём положении. Не каждый мужчина готов дать своё имя опозоренной невесте, да ещё и носящей под сердцем дитя от другого мужчины.

— Скажите, неужели ваша дружба с папой была так крепка, что вы готовы жениться на мне. Я самая неподходящая партия для такого жениха, как вы.

Его губы растянулись в самой добродушной улыбке, какую только мне доводилось видеть в своей жизни. Взгляд губернатора уже наполнен-208 ный теплотой, пробежался по мне. Лорд Солсбери не хотел меня, как мужчина женщину. Я внушала ему не плотские желания, а желание защитить от жестокого мира.

— Лилия. Я могу вас так называть?

Я, качнув головой, дала своё согласие. Ведь лорд Солсбери собирается на мне жениться, и мы давно помолвлены.

— У меня долг перед Эдмундом. И этот долг дороже жизни, Лили. Много лет назад, — начал он свою историю, — ваш отец спас мою жизнь це-ною собственной чести и доброго имени. Моя сестра была опозорена одним джентльменом. Жениться на ней он сам не собирался, но и заставить его я не мог. Мало того, призвать к ответу наглеца тоже. Он был в родстве с герцогом Депширо. Очень влиятельным человеком в Англии. Понимая, что дуэль равносильна смертельному приговору независимо от исхода, я напал на наглеца под покровом ночи, когда тот, возвращался из борделя.

Хоть свидетелей не было, но меня арестовали на следующее утро. Больше месяца я провёл в лондонской тюрьме и когда уже приготовился к позор-ной казни, на суде Эдмунд поклялся на библии, что мы пили всю ночь, и я никуда не уходил. К тому же он обличил в убийстве должника совратителя моей сестры. Меня отпустили, а невиновного человека повесили. Слова

Эдмунда, сказанные под присягой на суде, стали решающими в вынесении приговора. Так что, Лили, — он печально улыбнулся, — жертва твоего отца намного больше, чем моя. Он поступился своей честью и совестью ради дружбы, а я всего лишь женюсь на красивой девушке.

Я была ошеломлена рассказом губернатора. Отец пошёл на ложь ради друга. Помня, как Эдмунд Дарлингтон относился к своему честному имени, я с трудом верила в слова лорда Солсбери. Будучи очень религиозным, мой отец осознано пошёл на это, ведь он знал, что ждёт тех, кто лжёт, при-крываясь именем господа. Дорого же заплатил папа за счастье своей дочери. Он променял райские кущи, на огонь в аду.

— Жениться на вас, Лилия, это меньшее, чем я могу отплатить вашему отцу за его бессмертную душу, — с сожалением сказал губернатор.

Не о нашей свадьбе он сожалел, а о жертве своего единственного и самого преданного друга.

— Я стану для вас лучшим супругом, — и поднеся мою руку к своим губам, поцеловал её. — Вы будете счастливы со мной.

— А если нет? Если моё счастье не зависит от вас, милорд? — сомневалась я в уверенных обещаниях жениха.

— Полковник Монтгомери не сможет оправдать ваших надежд на счастливую семейную жизнь, — словно прочитав мои мысли, сказал губернатор.

Спорить с ним я не стала, понимая, что он прав. Если бы я была нужна

Ричарду, то он уже штурмовал гостиную особняка губернатора. Но, видно, не судьба нам быть вместе. Смиренно опустив глаза, я сослалась на резко ухудшившиеся самочувствие, и ушла к себе в спальню. Там зарывшись ли-209 цом в подушки, дала волю слезам.

— Не быть мне счастливой по любви, — лёжа на кровати, тихо причитала я.

Хуже переносил разлуку с Ричардом наш воспитанник. За год полковник Монтгомери стал для сироты настоящим героем и эталоном для под-ражания. И вот больше недели добрый дядя Ричард не появлялся. Мне пришлось соврать мальчику, что полковник сейчас очень занят. Но когда освободиться, то обязательно придёт за ним. Натан верил и ждал своего воспитателя часами стоя у окна. Время шло, а Ричард не появлялся на горизонте.

Я, вздыхая, успокаивала Натана, гладя по густым волосам.

— Он придёт, — шептала я, внушая мальчику ложные надежды.

И однажды Натан сам сказал, скидывая мою ладонь с себя:

— Не придёт! Вы обидели его, тётя Лили! Вы виноваты, что он бросил нас!

Натан убежал, оставив меня наедине с собой. Как легко дети находят виновных в своих несчастьях. Я винила леди Джейн в своих страхах. Отца в смерти матери. И только повзрослев, я поняла: жизнь наших близких, как и наша, не зависит от степени вины окружающих нас людей. Когда я перестала бояться леди Джейн, то стала испытывать к ней жалость. Ни-чтожная, зависимая и малодушная женщина. Она сама жила в постоянном страхе остаться без пени в кармане. Отношения моей матери и отца осно-вывались на любви. Он сам говорил мне об этом. И глаза мамы загора-лись, когда она смотрела в сторону своего хозяина. Она рожала детей по своему желанию, а могла, как и я, избавится от плода и ублажать масу без последствий. Её выбор. Её решение. И вины отца в смерти мамы нет. Всё это я стала понимать, только пережив невзгоды, выпавшие мне.