— Девятьсот девяносто девять! Восхитительный подвиг!

— Как посмотреть. Подвиг — это мириться со скукой. Неудовлетворенное либидо обладает живым воображением. Оно являет себя в коранических снах, населенных доступными гуриями, в обескровливающих коитусах с манящими суккубами. И, напротив, жажда, которую удовлетворяют размеренно и методично, исчезает. Функциональность механизма восстанавливается. Расстройство проходит. Я знаю это по себе. Мое раздувшееся и при этом осмотрительное желание с самого начала было вышколено моим пристрастием к числам. Я систематизировал мужскую любовь, лишенную врожденной памяти, постоянными тренировками. Какая бесконечная трагедия! Я сделал в точности противоположное тому, что делал ваш славный земляк Дон Жуан…

— Дон Жуан, корсиканец?

— Да. Не берите в голову. Почитайте жизнеописание дона Мигеля де Маньяры.

…Который любил и забывал. Так моя половая пунктуальность превратилась в навязчивое математическое желание. Я овладевал женщинами, чтобы занести их в картотеку. Фокус «владения» перешел с плоти на статистику. Не знаю, что за странное очарование я нашел, сведя совокупление к числу, заместив радость соития благодатью счета. Не буду докучать вам перечислением своих перипетий на тропах платной любви. К каждому причалу любви я всегда подходил с гордо поднятым бушпритом…

— За бушприт Опа Олоопа! Ик.

…И тут же отчаливал прочь, замыкаясь в себе.

— Мужская любовь в этом и состоит: погружение в себя после оргазма и погружение в ностальгию.

— Великолепно, Робин! Алкоголь делает вас тоньше… Моя нежность, таким образом, свелась к своеобразному бортовому журналу, правда в котором похожа и на лицензию, и на поэзию. Это единственное прекрасное, что мне удалось сделать за мою карьеру. Вот этот журнал. Прочтите.

— Читайте вы.

— С огромным удовольствием. Первая запись сделана в день моего прибытия в Америку, седьмого августа тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Названия столбцов читать не буду:

Бёрды, 17 лет. Блондинка, «cheveux de Un». Хористка из Зигфелда. Какая грудь! Мои ладони все еще тоскуют по ней.

Соланж, 38 лет. «Брюнетка», француженка. Худышка. Четыре сестры-проститутки. Без конца жует жвачку. Пятнадцать долларов!

Меркель, 26 лет, литовка, почти альбинос. Шрам после кесарева сечения. Рыхлая. Запах кислого пота. Отвратительная.

Долорес, 25 лет, андалузка, темная кожа с оливковым отливом. Красавица кисти Мурильо с жутким прошлым, достойным кисти Вальдеса Леаля.

Марица, 42 года, венка, серая кожа. Подруга Штрауса, того, который «Ап derschonen blauen Doпаи». [68] Семь абортов. Вальс продолжается…

Фай, 18 лет, дочь японца и мексиканки. Черные жирные волосы. Бронзовая статуэтка. Нежность и жестокость.

Климене, 31 год, гречанка, Тициановы светлые волосы. Тоща как рельс. Шлет «стажа». Пронзительна в быту и в сексе.

Шейла, 22 года, марокканка из оранских казбашей. Медно-песочная кожа. Следы денге. Корыстна.

Танка, 14 лет, индианка из Куско, желтая кожа. Непроницаема. Взгляд ревнивый и острый, как луч солнца, пробивающийся сквозь жалюзи.

Гвили, 29 лет, американка, белые кельтские волосы. Бывшая секретарь посольства в Кито. Алкалоиды. Какие-то бумаги…

Колумба, 16 лет, гондураска, негроид. Тропический типаж. Змеиные конвульсии. Отвратительный запах.

Дендера, 25 лет, египтянка, волосы каку Нефертити. Экзофтальм и кайал. Бритая промежность.

Людмила, 38 лет, русская, брюнетка. Балерина из труппы Нижинского. (?) Огромные бедра. Раскачиваются, как гондола.

Беба, 23 года, аргентинская метиска, блестящие волосы. Кожа «bois de rose». Высокомерна и необъяснима.

— Достаточно, достаточно! Меня тошнит от этой… статистики.

— И вправду, Оп Олооп… Остановитесь.

Молча и с какой-то одержимостью Олооп кивнул сначала капитану-подводнику, затем комиссару воздушных путей сообщения и перестал читать.

— Простите. Признаю, я злоупотребил вашим вниманием. Один из вас парит слишком высоко, а второй плавает слишком глубоко!.. Из-за облаков любовь, должно быть, кажется чем-то незначительным, ведь высота делает все маленьким и размытым. А со дна морского — чем-то чудовищным, ведь толща воды искажает ее облик. Примите мои извинения. Но, поскольку все остальные здесь ходят по земле, позвольте мне объясниться в двух словах. Моя записная книжка — плод опыта, а не удовольствий. Не «Le Guide-Rose» [69] для сутенеров и не руководство к действию для зеленых юнцов. Тысяча проституток, которыми я обладал в физическом и эротическом смысле, обеспечила меня годным материалом для бесконечного числа аналитических и иных исследований. Благодаря им я могу в мгновение ока сообщить вам перечень рас, стран и мест нашей планеты, наиболее предрасположенных к проституции. Привести данные по возрасту первого полового акта, продолжительности работы проституткой и моменту разочарования жертв продажной любви. Предоставить статистику по медицинской стороне проблемы и ее этическим и социальным последствиям. Сообщить процентную долю каждого из побудительных факторов: бедности, низкой заработной платы, лени, дурного примера, жажды наживы и так далее. Резюмировать биологические причины: наследственность, врожденные заболевания и отклонения. Указать средний заработок торговцев живым товаром, сутенеров и проституток. Рассказать о различиях между буэнос-айресским и шанхайским коридорами. Изложить международные стандарты жизни блудниц. И даже перечислить предпочтения рынка, касающиеся кличек и псевдонимов.