— Мы думали о свадьбе, — сказала она. — А как иначе, если ты живешь с человеком на протяжении четырех лет? И знаешь, со временем страсть уходит, а разногласия остаются. В один прекрасный день он сообщил мне, что подал документы на перевод в Нью-Йорк и что этот перевод одобрили.

Рут вспомнила, как была удивлена и как стала упрекать Пола в том, что он не сказал ей об этом заранее.

— Конечно, я могу работать где угодно, — говорила она тогда ему, раздраженная и обрадованная мыслью о переезде в Манхэттен. — Но сам переезд — это такое хлопотное дело, не говоря уже о том, что мне придется оставить здесь мать. И мне придется жить в городе, где у меня нет никаких связей. Почему ты не говорил мне об этом до самой последней минуты? — Этот вопрос был риторическим, но ответом на него стало неловкое молчание Пола.

— Так и вышло, что я не предложила поехать с ним и он не позвал меня с собой, — просто сказала она Арту, стараясь не смотреть ему в глаза. — Так что разрыв получился цивилизованным. Мы оба пришли к мысли, что надо жить дальше, только уже порознь. Ему хватило такта не винить в разрыве меня. Он говорил, что сам был еще незрелой личностью, в то время как я была очень ответственной. — Она состроила дурашливую рожицу, словно показывая, что этот эпитет можно применить к ней только в шутку. — Хуже всего было то, каким он стал милым в тот момент, как будто ему было очень стыдно так со мной поступать. И разумеется, весь прошедший год я провела в попытках разобраться, какие наши ошибки, вернее, мои ошибки всё разрушили. Я обдумывала каждую нашу ссору. Я обвиняла его в безрассудстве, а он говорил, что я усложняю самые простые ситуации. Я упрекала его в неумении планировать, а он ставил мне в вину мою одержимость планированием, загубившую на корню спонтанность. Я считала его эгоистичным, а он заявлял, что моя забота о нем удушлива и нет ничего удивительного в том, что он не выпрыгивал из штанов от благодарности, хотя это обижало меня еще сильнее. Может быть, мы оба были правы, и это только подтверждало нашу несовместимость.

Арт коснулся ее руки:

— Ну, лично я считаю, что он лишился потрясающей женщины.

Она почувствовала, как в ней одновременно со смущением поднялось чувство благодарности.

— Ты действительно такая, — продолжал он. — Потрясающая! Искренняя и веселая. Умная и живая.

— Ты еще забыл, что я ответственная.

— А что плохого в ответственности? Я бы хотел, что бы больше людей обладали этим качеством. И знаешь что? Ты не боишься собственной уязвимости. Это очаровательно.

— Какой ужас!

— Нет, я серьезно.

— Это очень мило с твоей стороны, спасибо за поддержку. В следующий раз я угощу тебя кофе, — рассмеялась она. — Теперь ты расскажи о себе. Что у тебя происходило в личной жизни и с какими катастрофами сталкивался ты? Кто твой партнер?

— У меня сейчас нет партнера. Половину времени я проживаю в одиночестве, а вторую половину — собираю по дому игрушки и делаю бутерброды с джемом для двух своих дочерей.

Вот это сюрприз!

— Ты их удочерил?

Он выглядел озадаченным.

— Это мои дочери. Ну и моей бывшей жены, разумеется.

Бывшая жена? Выходит, она уже знакома с тремя геями, которые когда-то были женаты.

— И сколько лет ты был женат, до того, как решил раскрыться?

— Раскрыться? — На его лице появилось странное выражение. — Минутку… Так ты решила, что я гей?

В ту же секунду Рут осознала, что допустила ошибку.

— Нет, что ты, — пробормотала она. — Я имела в вцпу, раскрыться как личность, уехать из Нью-Йорка…

Он нервно рассмеялся:

— Значит, все это время ты думала, что я — гей…

Рут покраснела.

— Это все твое кольцо, — призналась она, кивнув на его руку — Почти все пары нетрадиционной ориентации, с которыми я знакома, носят кольца на правой руке.

Арт снял кольцо и стал его рассматривать.

— Его сделал мой лучший друг на мою свадьбу, — тихо произнес он. — Эрнесто, удивительный человек. Он был поэтом и по совместительству ювелиром, но зарабатывал как водитель лимузинов. Видишь эти вмятины? Он сказал, что они должны напоминать мне, что на жизненных дорогах полно колдобин, но я должен помнить о том, что лежит между ними: любовь, дружба и надежда. Я снял кольцо, когда мы с Мириам разошлись. А потом Эрнесто умер: рак мозга. Тогда я стал носить это кольцо в память о нем и его словах. Он был мне хорошим другом, но не любовником.

Арт протянул кольцо Рут, чтобы она могла рассмотреть его получше. Кольцо оказалось гораздо тяжелее, чем она ожидала. Рут поднесла его к глазам и взглянула сквозь него на Арта. Ее друг был таким мягким, таким деликатным… Он не осуждал. Рут почувствовала, как ее сердце сжимается от нежности, ей захотелось петь и смеяться. Ну как она могла его не полюбить?!

Забрав одежду Арта из химчистки, Рут пошевелила большим пальцем на ноге и вспомнила, что собиралась позвонить Вэнди. Миссис Скотт и мальчик-игрушка — вот это поворот! Она решила сначала доехать до стоянки возле продуктового магазина, чтобы не столкнуться с кем-нибудь во время увлеченного обсуждения подробностей.

Они с Вэнди были ровесницами и знали друг друга с шестого класса. В их дружбе бывали периоды, когда они годами не виделись, и она сохранилась благодаря редким встречам одноклассников и настойчивости со стороны Вэнди. Будь у Рут выбор, она бы предпочла другого человека на роль своей лучшей подруги, но все-таки была рада тому, что Вэнди рядом. Неистовость подруги уравновешивала осторожность Рут, а ее прямота и непосредственность были антидотами дня ее сдержанности. «Хватит уже обо всем беспокоиться!» — часто советовала ей Вэнди. Или говорила что-то вроде: «Тебе не обязательно всегда быть такой охренительно вежливой. На твоем фоне я выгляжу полным дерьмом».