Довольный собой «второй» замолчал, а Комитет принялся думать изо всех сил, на глазах покрываясь потом и серея лицами. Япония во время реставрации сделала ставку на главного геополитического игрока этих времен — Англию. Необходимость попыток обретения колоний японцам была очевидна, а значит нужно выбрать себе покровителя — им Англия и стала. Англичанам японцы выгодны — взрастив из них «боевого хомяка», можно ослабить влияние России на Тихом океане — в реальности, откуда прибыл наш главный герой, так и случилось. А теперь Очень Важные Японцы словно посмотрели на исторический процесс с другой стороны — ни одна Империя не смогла удержаться на пике своего могущества, а значит придет время, когда Британская Империя покатится вниз. Первые «звоночки» пристально следящие за планетой японцы уже видели. Например, очень важным торговым партнером для островитян является США — вырвавшаяся из-под гнета метрополии колония. Доминионом стала Канада — это почти суверенитет, а значит и здесь «бритиши» дали слабину. Не лишена внимания японцев и Индия, и зреющие там движения борьбы за свободу для них не секрет. Прибавь к этому всему прогнозы «второго», и очень легко понять, к каким последствиям для Японии приведет падение Англии.

— Уважаемые члены Комитета, мы должны принять решение, — развеял тишину «председатель». — Если русские начали кампанию по доминированию в Тихом океане, мы должны предложить им свою помощь. Нужно смотреть на мир здраво — Англия никогда не позволит нам взять Китай и Корею целиком. Кроме того, это приведет к войне с Россией и ее союзниками. Достижения Реставрации настолько впечатлили Наследника, что он поделился с Его Высочеством принцем Арисугавой намерениями заняться модернизацией собственной Империи. Их население больше нашего, у них богатые недра и развитая промышленность. Позволю себе напомнить, что Россия потеряла флот в Крымской войне, однако смогла за очень короткое время вернуть былое могущество. Наследник не собирается останавливаться. Промышленности нужны рынки сбыта, поэтому за Китай русские будут драться до конца. Наследник проявил себя гением дипломатии, и нам очень повезло, что он счел нас достаточно сообразительными, чтобы принять протянутую им руку. Предлагаю навсегда забыть о том, что Сандзо Цуда был японцем. Он был китайцем, и любой, кто утверждает обратное, очевидно является китайским шпионом. Как Председатель Комитета, член Правительства, Третий советник Императора и патриот Японии, я предлагаю направить официальную дипломатическую ноту Китаю с требованием объяснений и подделать необходимые доказательства китайского происхождения назвавшегося Сандзо Цудой китайца.

Людям свойственно надеяться на лучшее и бояться войны. Свойственно им и выполнение приказов, поэтому не было ничего удивительного в том, что спустя сутки после убийства Николая вся Япония, от мала до велика, в один голос заявляла, что Сандзо Цуда — китайский шпион и тащила в полицию каждого, кто посмел утверждать обратное. Родственники Цуды тоже стали «китайскими шпионами», дружно дали совершенно добровольные показания на самих себя, и отправились в тюрьму ждать смертного приговора.

Плачущий — как и почти все на корабле — Андреич ждал меня у входа в часовню. Дождавшись поднятых на меня красных глаз и оценив сырость бороды, я вздохнул:

— Мир уже не будет прежним.

— Как есть не будет, Георгий Александрович, — всхлипнул камердинер. — Вы уж нас не бросайте теперь.

— Не брошу, — пообещал я.

Будто у меня выбор есть. Приблизившись, Андреич прошептал, лихорадочно блестя глазами:

— Шевич говорит — специально вы японцев подговорили Николая Александровича того.

Совсем больной? Подавив порыв бежать и лично бросать идиота за борт — это только добавит его словам легитимности в глазах окружающих — я уточнил:

— Кому говорит?

— Его сиятельству Барятинскому говорили-с, — принялся перечислять Андреич. — Его сиятельству Оболенскому, его сиятельству Кочубею, его высокопревосходительству генералу-майору Курбатову.

— Евгению Николаевичу Волкову? — заметил я недостачу «ВИПов».

— На гауптвахте он, вместе с пятью казаками, — поведал Андреич. — За халатность судить будут.

Стрелочников нашли и без меня, а теперь нужно собирать оставшихся и снимать с себя подозрения.

— А ты откуда знаешь? — спросил я Андреича.

Может уже и этого подговорили меня на неосторожные движения спровоцировать?

— Остап подслушал, — развел он руками.

И этого тоже подговорили? Ноги слабеют, и это нифига не от качки. Ладно, разберемся — все равно «планерку» собирать.

— Передай всем тобой упомянутым, чтобы через пятнадцать минут собрались в кают-компании. Кликни и вице-адмирала Басарагина, попросив его взять политические карты Азии и мира. Без меня попроси не разворачивать. Василия Николаевича Курбатова попроси прийти последним, через минуту после меня.

— Слушаюсь, Георгий Александрович! — поклонился Андреич и пошел выполнять приказ.

Слова Шевича — это просто слова. На долгой дистанции они растеряют опасность — не станет же Александр III и его женушка влезать в порядок наследования из-за ПОДОЗРЕНИЙ? В теории-то могут, но я же теперь их единственный взрослый сын, а это даже для элиты элит что-то да значит. Александр с большей охотой передаст трон прямому потомку — мне, чем потомству своих братьев, дядьёв и прочим Романовым. Может захотеть передать второму прямому наследнику — маленькому Мише, но в 94 году, когда Александр умрет, Миша будет еще подростком. Но конкретно здесь и сейчас слова Шевича могут связать меня по рукам и ногам — упрутся «ВИПы», со всем почетом запрут меня в каюте и будут плясать под дудку Дмитрия Егоровича под предлогом «ожидания указаний из столицы». Момент будет бездарно похерен, и Империя прямой дорогой попрет туда же — к русско-японской войне. И мне тогда придется жопу рвать, чтобы этот «полезный» конфликт выиграть, не став мировым посмешищем. И еще один момент: возвращаться в Петербург почетным пленником высокородной свиты и возвращаться с блестящей дипломатической победой, с прижатой к ногтю свитой — две огромные разницы, которую пауки из Питерской банки заметят и сделают выводы.

Сходив к себе и переодевшись с помощью Федора, я посмотрел в иллюминатор — в порт набивались одетые в белые одежды японцы, припаркованные в бухте корабли приспустили знамена. Японцы объявили национальный траур, а значит Император Муцухито уже должен быть в пути. К его возвращению мне нужно сделать так, чтобы хреновы соратнички позволили нам душевно поговорить часик-другой, потому что я им совсем не доверяю. Прямая измена — дело сомнительное, но в эти времена ее критерии расплывчаты. Так, например, союзным странам принято приоткрывать «внутреннюю кухню». Кроме того, для львиной доли дворян дворяне даже вражеской, находящейся с Россией в непосредственной войне, страны гораздо ближе собственных простолюдинов-соотечественников. А еще здесь активно верят на слово, и в большинстве случаев это не приводит к негативным последствиям. Но если какой-нибудь Оболенский, любитель заложить за воротник и покурить опиума, расслабится в компании какого-нибудь англичанина и перескажет ему мой разговор с Муцухито? Совершенно без задней мысли, без выгоды для себя, просто из классовой солидарности и на правах байки? Тут же жопа мира, ну какое до нее дело этому замечательному британцу?