— Но как она могла освободить его душу от груза содеянного? Такое право даётся Теням? Зачем?

— Нет Хельвиг, судить может любой, в ком течёт древняя кровь, это право, данное богами. Суд богов в Хаддегарде — право древней крови, тени всегда исполняют решение потомков королей старого мира. Таков уговор. И тени его нарушить не могут, иначе нарушится баланс.

— Так вы можете судить любого, не обязательно избранного и любой обладатель древней крови тоже так может?

— Не совсем так. Любой обладатель древней крови может вершить суд богов в Хаддегарде над теми, кто не является потомком древней крови. А Тень может отправить кого угодно на суд к теням, но только если это избранный. Я могу судить или отправить к теням любого, потому что я магистр. Кроме Тени, нарушившей мой приказ, и кроме избранных. Их я судить не могу. Тень судят в тенях, как нарушившую клятву верности богам, там же судят и избранных.

Хельвиг встала с подоконника и прошлась до лестницы, а потом обратно. Она остановилась напротив магистра. Амер Хант тоже поднялся на ноги.

— Так я могу судить и казнить леди Ac’Шелл?

— Ты, конечно, можешь. Но я всё-таки надеюсь, ты не планируешь оставлять своих братьев и сестру сиротами? Да и императору это может не понравиться.

— Нет, я просто спросила.

— И Хельвиг, не надо её так уж ненавидеть. Если тебе настолько претит мысль быть Тенью, живи в Башне, тебе же тут нравится? Расти свои травы. Ты пройдёшь обучение и на этом всё. Я не смогу и не буду ни заставлять, ни убеждать тебя лишать избранных жизни.

— Почему?

— По многим причинам, — уклончиво ответил магистр. — Элайя тоже вначале не хотела никого убивать. Но я её убедил, что это её предназначение. И она стала одной из лучших, я считал, что стала. Я не хочу больше видеть на Стене имена моих Теней.

— Вы сказали, причин много. Почему ещё?

— Ты настойчива, — вздохнул Амер Хант, — например поэтому, — он подхватил её на руки и поцеловал.

Хельвиг ахнула и обхватила его руками за шею. Нормальные у него были глаза, красивые, почему-то подумала она.

Амер Хант взглянул на смесь удивления, растерянности и ожидания в её серых глазах и поцеловал её ещё раз.

— Какая же ты нежная, мимоза, — тихо произнёс он и отнёс её на кровать. Он обнимал её, гладил нежную кожу, целовал шею, губы, плечи.

У неё кружилась голова от его поцелуев, а над Т’Хаш-Садживаном искрилась радуга.

Когда заласканная и смущённая Хельвиг уснула в его объятиях, магистр накрыл её пледом и вышел, прикрыв тихонько дверь.

Амер Хант жил в мужском дворце. Он не любил полагающиеся ему, как магистру Ордена, апартаменты во дворце Теней, и не хотел отдельного дома. Здесь его всё устраивало — жильё на втором этаже в угловой части дворца состояло из спальни, гостиной, гардероба и купальни. Магистр поднялся к себе и велел дежурному кшатрию позвать горничную. Черноволосая высокая стройная девушка с бронзовой кожей служила Ордену уже пару лет и была личной горничной магистра. Довольно часто он ловил призывные взгляды её миндалевидных глаз. Вот и сейчас, наполнив ванну и отправившись разбирать постель, Айша бросила на него взгляд из-под длинных ресниц. Магистр дождался, пока она закончит с постелью и выйдет в гостиную. Он подошёл к ней и начал медленно, убеждаясь, что она не против, расстёгивать пуговки короткой кофточки у неё на груди. Он снял с неё кофточку и погладил грудь. Девушка задышала чаще. Он отошёл, сел в кресло, расстегнул и приспустил бриджи и кивком подозвал её к себе. Айша подошла и опустилась на колени между его ног, он намотал на кулак её волосы и дождавшись, когда она откроет рот, прижал её лицо к паху. Она попыталась что-то промычать, и даже оттолкнуть его, но Амер Хант не был настроен её слушать, он ритмично отодвигал и с силой прижимал её к себе за волосы. Затем он встал, также рывком за волосы поднял её на ноги, спустил с неё шаровары и опрокинул грудью на стол, прижал за шею, чтобы не могла пошевелиться, резко вошёл и вскоре кончил.

— Иди помойся, — кивнул он в сторону купальни.

Когда завёрнутая в полотенце Айша вернулась, он сорвал с неё полотенце и взял её ещё раз на том же столе.

— Дойдёшь до лекаря и выпьешь настой, скажи, что я прислал — приводя в порядок одежду, распорядился магистр, — поняла? Это приказ.

Беззвучно плакавшая девушка кивнула.

— Тебе выплатят вознаграждение. Забери одежду и иди, — Амер Хант поморщился. Теперь она вызывала у него брезгливость. Следовало сменить горничную. И стол.

Она не решилась одеваться при нём и подобрав кофточку, шаровары и туфли, выскочила в коридор, столкнувшись в дверях с Бэхором.

— Магистр, я что-то не понял, — озадаченно покрутил головой Бэхор, — провожая взглядом горничную. Вот ты, значит, как решил. А я шёл тебя поздравить с воссоединением двух любящих сердец.

— Да не могу я, Бэхор, — Амер Хант с досадой пнул подвернувшийся под ногу пуфик.

— Ну, чисто технически, судя по горничной, ты можешь.

— Очень смешно. Я же её опекать и защищать должен, а не… Да и потом, вдруг её дракону это не понравится и он ей потом этого не простит? Или обидит её?

— Да какой дракон? Что ты заладил с этим драконом? Может, и не будет ещё никакого дракона.

— Уж поверь мне, дракон будет. — Амер Хант помолчал и добавил: — Это странницы пропали. А рептилии эти — живучие, ничего их не берёт, долгожителей наших.

— Ты изменился, магистр. И зачем ты убеждаешь себя, что она не твоя и твоей не будет? Может, ей и не понравится дракон, почему ты решаешь за неё? И даже если так, и потом она уйдёт к дракону, сейчас-то она здесь. Что, если она уйдёт к нему через сто лет? Или через двести? Так и будешь твердить себе всё это время, что она не для тебя? Вместо того чтобы самому быть счастливым и позволить быть счастливой ей? Ты хотя бы сказал ей, как к ней относишься? Поцеловал её?

— Поцеловал, — ответил Амер Хант и подумал, что рано он выгнал Айшу. — А пойдём-ка, разомнёмся. На мечах.

— Ночью? — хохотнул Бэхор. — А пойдём.

Хельвиг проснулась от тихого позвякивания посуды, — сквозь тонкую ткань занавески она видела, как Кила переставляет с подноса на стол кофейник, чашку и вазочки к завтраку. Значит, ванна уже готова. Магистра в башне не было, Хельвиг вспомнила вчерашний вечер, вспыхнула, и сердце её забилось чаще. Ей бы надо было всё обдумать, но думать получалось только о том, как он касался её и целовал. И это не давало собраться с мыслями. Неужели она влюбилась в магистра?