— Стоять!

Поднявшись, я отшвырнул прочь стул, и подошёл к задыхающейся Сабине Веленской.

— Не важно, каким чудовищем он был при жизни. Не важно, что он тебя мучил и сам сгноил собственного брата в тюрьме. Вы все хороши! Ты расквиталась с ним, прикончила! Но тебе показалось этого мало. Ты заставила его себя убить вновь, так? Или нет? А затем сохранила амулет, не сделав что-то, что было должно, верно? Ты годами хранишь проклятый камень здесь, наслаждаясь страданиями Арона! Я ничего не забыл, мама?!

— Воды… — шептала Сабина, запрокинув голову. — Воды…

— Боюсь, если я дам тебе воды, мамочка, ты захлебнёшься, — прорычал я. — Отвечай. Что тебе велел сделать некромант, когда мормилай погибнет?

— Его надо отпустить…

— Как?! Как отпустить, мама?!

— Нужно… нужно…

— Нужно, что?! Говори же!

— Нужно окропить его кровью из пальца… хозяина… А затем сказать…

— Что сказать, Сабина, чёрт тебя побери?!

— Сказать… Покойся с миром и назвать его по имени…

— Не давай ей ничего, — рявкнул я, ткнув пальцем в сторону Майи. — Я мигом!

Я бросился бежать, на ходу вышибая двери, едва не сбив с ног Каспера. Передо мной мелькали комнаты и коридоры, лестница, наконец, дверь спальни. Влетев туда, я выхватил из кармана заветный ключ, отпер секретер и заветный крошечный ящик, ставший тюрьмой для такого же как я. Схватив амулет, тотчас бросился назад. Камень был горяч настолько, что едва не дымился. Арон словно чувствовал и слышал, всё, что происходило. Он бессильно звал меня и умолял, поторопиться. Но я и без того мчался назад, как умалишённый, перепрыгивая через три ступеньки, скачками словно дикий зверь. Вернувшись в обеденную, я бросился к Сабине, но едва увидев её, замер. Поза старухи была слишком красноречива. Голова запрокинулась назад, руки повисли плетью, рот раскрыт, глаза застыли.

«Опоздал. Забери меня тьма. Всего на какой-то миг. Я был так близко и опоздал».

Мне почудилось, что амулет в моей руке вздрогнул, а затем стих, так же, как и его хозяйка. Словно, приняв страшный рок, Арон, давно лишённый тела и вообще всего, что делало его человеком безмолвно взирал в бездну бесконечности, которая теперь стала его будущим и настоящим. Вечная тюрьма.

«Такая участь ждёт и меня, — подумал я, убирая амулет с душой Арона за пазуху. — Если я не нащупаю другой путь, а он теперь лишь один… Надо искать некроманта. Но если раньше я мечтал о мести, теперь мне придётся молить его о спасении. Вряд ли он внемлет. И всё-таки, как глупо получилось! Ведь я мог спасти хотя бы его. Что бы Арон не сотворил при жизни, никто не заслуживает подобной участи».

— Майя, я обо всём позабочусь. Ступай, да и позови Каспера.

Стянув маску, я дождался, когда явится дворецкий и распорядился относительно похорон. Устраивать церемонию и приглашать кого-то, было бы опасно. Беспокоиться же о внезапно нагрянувших родственниках я даже не собирался.

«Если слуги будут держать рот на замке, смерть Сабины только облегчит мою задачу».

Похоронить Сабину я решил во внутреннем дворе за домом. Чтобы рассеять всеобщие сомнения и страхи, мне пришлось самолично вырыть для неё могилу и даже произнести речь. Только кухарки и Агата знали правду о том, что я ненастоящий сын покойной. Конюх Роберт никогда не видел нас вместе, как и наёмный истопник Иаков. Единственным человеком, который теперь был для меня опасен оставался Каспер. Каспер не раз видел моё лицо и знал, что никакой оспой я не болен. Он не задавал вопросов, получая солидное жалование.

«Но такая верность недолговечна, — думал я. — Однажды кто-то, кто будет копать под меня предложит ему больше, и тогда он меня сдаст».

Майя настаивала на том, чтобы вызвать священника, но я запретил ей, разрешив прочитать молитву самой, если того велит её сердце.

— Ты всё слышала, Майя, — сказал я ей после того, как закопал тело покойной. — И теперь знаешь, каким человеком была Сабина Веленская. Не стоит беспокоиться о душе старухи. Её хотя бы никто не пленял.

Кухарка пожала плечами, но ничего не ответила.

«Всю ночь будет молиться».

— Господин, письмо.

Каспер стремительно подошёл ко мне, как только и без того ужатая церемония подошла к концу.

— Кто доставил?

— Неизвестно.

— Что даже Милош с ребятами не видели?

— Точно так, господин, — ответил Каспер, чуть более нервозно, чем обычно. — Я слышал, как Милош обругал двух других, — добавил он совсем тихо. — Мол, куда смотрели, и всё такое в этом духе.

— Понятно, — кивнул я, принимая послание.

У меня в руках оказался конверт. Первое, что бросилось в глаза это дорогая бумага. Тот, кто написал это письмо не пользовался второсортным сырьём. Сургучная клякса не была скреплена печатью.

«Интересно, — подумал я, разламывая её. — Опять тайны».

Моя догадка подтвердилась. Письмо было очень коротким, всего пара фраз:

«С вами поступили бесчестно, а вы безрассудно. Нужно встретиться. Приходите завтра к полудню на кладбище за монастырём Святой Эвт Перерождённой». И подпись «друг».

После подписи была начертана странная эмблема, раньше я её нигде в документах Веленских не встречал — перекрещенные перо и месяц.

— Каспер, у кого в городе такой герб? — спросил я, показывая ему письмо, но закрыв ладонью часть с текстом.