У них оказалась большая и удобная машина, с явными следами частого присутствия маленьких детей, но очень чистая. В салоне пахло полынью.

— Садитесь вперед, Николай Иванович, — пригласил Дима, пока забрасывал чемоданы в багажник. — С вашей ногой там будет удобнее. Перелом?

— Нет, растяжение. Но все равно спасибо. — Леонид с благодарностью кивнул ему. — Вообще-то я Леонид Сергеевич.

— Да мы все тут постоянно в ролях. — Дима улыбнулся. — Такая уж у нас пошла теперь жизнь. Приспосабливаемся и импровизируем ежеминутно. Садитесь.

Потолкавшись немного перед шлагбаумом у выезда, они выбрались на шоссе и поехали — Леонид почему-то думал, что поедут в центр, но они отправились за город. Значит, на дачу или в загородный дом.

— Мне неловко вас затруднять, — сказал он Диме. Ему на самом деле было неловко, он хотел забрать Лидочку домой, немедленно, забрать к себе. — Но вы не думайте. Я не бездомный и не буйный. — Он показал на ссадины на лице.

— Я вас знаю, — спокойно сказал Дима. Машину он вел легко и уверенно. От него вообще исходила уверенность и спокойствие. — Я вас видел. Вас показывают по телевидению. Довольно часто и по серьезным поводам. Вы ведь юрист? Адвокат, если я не ошибаюсь?

— Да. — Он кивнул.

— И, насколько я понял, именно на встречу с вами моя теща уже несколько лет рвалась лететь каждую субботу. То есть еженедельными поездками в аэропорт мы обязаны именно вам?

У него перехватило дыхание. До сих пор он чувствовал себя посторонним, который бесцеремонно пытался втиснуться в чужую жизнь, но оказалось, у него уже было в ней свое место.

— Как вы догадались?

— Просто. Сложил два и два. Да еще и перчатка.

— Вы тоже юрист? Следователь?

— Почти. Физик-ядерщик.

— Так она… Лидия Андреевна ездила в аэропорт?

— Не совсем. Но настойчиво пыталась. Каждую неделю ближе к субботе у нее начинались резкие перепады настроения, она собирала вещи, рвалась куда-то улетать, говорила нам, что ее кто-то встречает, очень важный для нее человек, и она не может его подвести. Буянила и требовала везти ее в аэропорт. Но мы списывали эти выходки на диагноз. Подыгрывали ей, делали вид, что едем, конечно, но на самом деле никуда не ездили, так что никуда она не летала. Мы-то думали, это все плод ее воображения, лоскутки от памяти, странные сюрпризы, которые подкидывал мозг. А теперь увидели, кто именно ее встречал. Будем знакомы. Знаете, я рад, что вы настоящий. Значит, она не придумала и не вбила вас себе в голову. Она о вас по-настоящему помнила.

— Но она меня не узнала. Хотя сегодня утром мне показалось, что да. Я решил, что она поняла, кто я.

Дмитрий вздохнул.

— Я думаю, моя жена и дочь успели поведать вам, что с Лидией Андреевной не все в порядке, особенно в последнее время. Она нездорова. Альцгеймер — вообще не подарок, скажу я вам, а сейчас у нее та стадия, когда вот в эту минуту, в данный момент может казаться — она здесь, все понимает, осознает, узнает и ориентируется, а проходит полчаса, и наступает тотальное затмение. Как будто раз — и кто-то задернул все шторы. Полный блэкаут. Меня может принять за кого угодно. Или как ни в чем не бывало щебетать с Милой, а через пять минут начать кричать, что она чужая, и требовать выставить из дома самозванку.

— Мила?..

— Сестра Веры. Младшая дочь Лидии Андреевны.

— Я не знал. Так у нее двое детей?

— Да. Двое детей и трое внуков. А вы? Простите, что любопытствую, конечно, но раз уж у нас тут такая запутанная киношная история, то не могу не спросить — вы женаты?

— Был. Давно и недолго. По-дружески.

— Дети, внуки?

— Никого.

— О чем это вы там все время беседуете? — раздался с заднего сиденья голос Лидии Андреевны. Дима с Леонидом старались говорить вполголоса, в машине играла музыка, и любопытной Лидочке было никак не разобрать их разговора.

— Мы ни о чем. — Дима посмотрел на нее в зеркало заднего вида. — Дежурный вежливый разговор, Лидия Андреевна, душа моя. Не разговор, а так, сущая ерунда. О чем могут говорить мужчины? О машинах, о работе. Лучше вы расскажите нам, как вы отдохнули. Не терпится услышать.

— Я прекрасно отдохнула, — отчеканила Лидия Андреевна. — В Кисловодске в это время всегда прекрасная погода. Никаких гадких дождей, я так не люблю сырость. А сейчас такая красота. Можно гулять в парке, кормить белок. Там такие ручные белки! Просто чудо какое-то, правда, Ниночка? Тебе понравилось их кормить?

— Д-да… — неуверенно кивнула Нина.

— Питание трехразовое, процедуры… — Она вдруг замялась, а потом хихикнула. — Я же могу с вами не лукавить? Так вот, представьте, я бессовестно пропустила все процедуры.

— Ну хоть водички попили минеральной?

— Водички? Водички, да… — Лидия Андреевна вдруг отвернулась и стала смотреть в окно. — Водички. Нет, водичку я не пила. Не помню. Но я пила кофе, чай. Чай! В турецких стаканчиках! Там было турецкое кафе, кофейня, да, точно. Ах, какой там готовили пирог с абрикосами. — Она неловко улыбнулась. — Я что-то устала с дороги. Я немного вздремну, простите меня. Нам еще далеко?