Автор имеет представление о трех основных классах органических веществ, из которых состоит пища – белках, жирах и углеводах. Он также знает, что такое калории, – «так называется количество тепловой энергии, потребное для повышения на один градус Цельсия температуры килограмма воды», – и учит своих читателей рассчитывать калорийность того или иного блюда. Обыкновенный обед из супа и второго, который он предлагает школьникам, содержит около 800–900 ккал – чего «с избытком достаточно и 25-лет-нему среднему мужчине при умеренной работе, если ему прибавить еще от полуфунта [18] до 3/4 ф. хлеба», т. е. поднять калорийность обеда до 1400–1500 ккал. В сутки такой работник должен получать 3400 ккал, в то время как современные диетологи рекомендовали 25-летнему мужчине, занятому не тяжелым трудом, дневную норму в 2600–2800 ккал. 11-лет-нему школьнику, как считает Супрунов, вполне достаточно 800–900 ккал в обед и 2700 ккал в сутки, а современные диетологи предлагают 2400 ккал в день.

А впрочем, ни взрослый Сталин, ни другие выросшие ученики семинарии не жаловались на голод, а только на слишком суровую дисциплину «иезуитского воспитания». Но эта дисциплина, видимо, закалила характер юного Иосифа и подготовила его к дальнейшим испытаниям.

Бросив семинарию, Иосиф устроился наблюдателем на Тифлисскую метеорологическую станцию (обсерваторию), но быстро перешел на нелегальное положение. Теперь он – профессиональный революционер, вся его жизнь посвящена борьбе с существующим правительством. И он не одинок.

Подспудное недовольство самодержавной властью зрело давно, и отнюдь не только в семье великого князя Михаила Николаевича (о чем рассказывал его сын). Империя была слишком велика, на ее окраинах администрация становилась фактически «самодержавной», что вызывало недовольство и стремление разобраться на месте. В 1900–1901 гг. по заводам и фабрикам Тифлиса прокатилась волна забастовок. Теперь он «свой среди своих», среди людей, которые разделяют его взгляды, которые готовы бороться против социальной несправедливости и защищать национальную честь любыми методами. Вскоре он стал одним из руководителей Тифлисской ячейки, потом, стремясь избежать ареста, он переезжает в Батуми. Вскоре там тоже начались забастовки и манифестации рабочих на заводе Манташева. Выступления продолжались более месяца. Власти действовали жестоко. 9 марта 1902 г. при попытке рабочих взять штурмом тюрьму, где содержались их товарищи, были убиты 13 человек, десятки ранены. Джугашвили как одного из организаторов демонстраций арестовали. В конце февраля 1902 г. в связи с увольнением 389 рабочих, заподозренных полицией в участии в революционном движении, вспыхнула стачка на заводах Ротшильда. В ответ на аресты рабочих 8 марта 1902 г. под руководством Иосифа прошла манифестация рабочих, требовавших освобождение арестованных. Когда полиция арестовала еще 300 рабочих, Батумский комитет РСДРП организовал грандиозную политическую демонстрацию, в которой приняли участие 6 тысяч человек. В итоге демонстрация была расстреляна войсками, 500 участников арестовано и выслано из Батуми, также вскоре арестован и Иосиф, и после полутора лет в тюрьме его отправили в ссылку в Восточную Сибирь. В начале 1904 г. молодой революционер бежал из ссылки и вернулся на родину, где его выдвинули в руководящий комитет Закавказской социал-демократической организации.

В 1905 г. вся страна оказалась охвачена волнениями, которые позже назовут «Первой русской революцией», или «революцией 1905 года». Николай II предлагает Сергею Юльевичу Витте пост премьер-министра. По инициативе Сергея Юльевича составлен Манифест 17 октября, даровавший основные гражданские свободы и вводивший институт народного представительства – Государственную думу.

Он вспоминал: «Вернувшись 17 октября к обеду домой, я на другой день должен был снова поехать в Петергоф, чтобы объясниться относительно министерства. Одобрение моей программы в форме резолюции “принять к руководству” и подписание Манифеста 17 октября, который в высокоторжественной форме окончательно и бесповоротно вводит Россию на путь конституционный, т. е. в значительной степени ограничивающий власть Монарха и устанавливающий соотношение власти Монарха и выборных населения, отрезал мне возможность уклониться от поста председателя Совета министров, т. е. от того, чтобы взять на себя бразды правления в самый разгар революции.

Таким образом, я очутился во главе власти вопреки моему желанию после того, как в течение 3–4 лет сделали все, чтобы доказать полную невозможность Самодержавного правления без Самодержца, когда уронили престиж России во всем свете и разожгли внутри России все страсти недовольства, откуда бы оно ни шло и какими бы причинами оно ни объяснялось. Конечно, я очутился у власти потому, что все другие симпатичные Монаршему сердцу лица отпраздновали труса, уклонились от власти, боясь бомб и совершенно запутавшись в хаосе самых противоречивых мер и событий…».

Но не нет единства и между революционерами – в партии шла борьба между большевиками и меньшевиками. Иосиф – один из самых энергичных большевистских агитаторов: разъезжал по Грузии, готовил забастовки и митинги, писал листовки и статьи, был причастен к организации подпольной типографии и боевых групп. Незадолго до того, как революционные выступления были подавлены, в мае 1907 г., он отправился на общий съезд большевиков и меньшевиков, состоявшийся в Лондоне.

В марте 1908 г. он снова арестован, а после семи месяцев, проведенных в тюрьме, отправлен в ссылку в Вологодскую губернию. Пробыв в ссылке четыре месяца, вновь бежал и летом 1909 г. вернулся в Баку. Весной 1910 г. его вновь арестовали и отправили в Вологодскую губернию, «досиживать» прежний срок – до июля 1911 г. После освобождения он становится членом ЦК Ленинской партии, в то время все чаще отказывается от прежнего псевдонима Коба – имени одного из грузинских народных героев, и начинает пользоваться другим, звучащим по-русски – Сталин.

Один из самых скрупулезных биографов Сталина, Олег Хлевнюк, пишет о положении России в начале ХХ в.: «…вся Российская империя была огромным пограничьем. Пограничьем между Азией и Европой, между обнадеживающей модернизацией и разрушающимся традиционным укладом жизни, между городом и деревней, между авторитаризмом и стремлением к демократии, между мракобесием властей предержащих и одержимостью многих революционеров кровью».

Разумеется, такое положение возникло не в одночасье: оно складывалось на протяжении всего XIX в., а если быть достаточно педантичными, можно сказать, что Россия стала пограничьем гораздо раньше и припомнить слова Александра Блока:

Но нас, прежде всего, интересует история кулинарии, а в этой истории: границы между голодом и изобилием, между роскошью и нищетой, то противоречие, что наглядно вызывало естественный и непроизвольный гнев. И в России конца XIX – начала ХХ вв. эта граница хорошо ощутима, порой ее можно увидеть прямо на страницах кулинарной книги.