— Отсюда не видать…

Старого солдата рассердили эти слова. Но ничего не скажешь, правильно парень поступает — хранит военную тайну, хоть Шмая не видел бы ничего плохого в том, если бы солдат сказал ему правду. Что ж, пришлось проглотить эту пилюлю. И после долгой паузы он миролюбиво промолвил:

— Ты, братец, перемотай портянку, как положено, а то, пока до Берлина добредешь, тебя на носилках нести придется… Передашь своему старшине от моего имени, чтоб он сперва научил тебя портянки наматывать, а потом пусть уж автомат дает в руки и на передовую отправляет…

— А вы не беспокойтесь за меня! — с обидой отозвался парнишка. — И моего старшину вам учить нечего…

— Ого, а я не думал, что ты умеешь сердиться… Такой молодой, а норовистый!.. Ну, ладно, не будем ссориться, сынок. Так куда ж все-таки путь держите?

Круглое, лоснящееся от пота лицо молодого солдата расплылось в улыбке: мол, все равно не проведете меня, ничего я вам не скажу.

— На слове меня хотите поймать, а потом старшину ругать начнете, что не научил соблюдать устав? Нет, дела не будет!.. Каждый должен знать только то, что ему положено…

С трудом натянув сапог, он продолжал с той же улыбкой:

— А если охота есть, скидайте халат и идите с нами… Скоро ка-а-ак рубанем по ихнему Берлину, только щепки полетят… Видали, какая сила туда движется?.. Дадим немцу прикурить!..

Он поправил на плече автомат, сдвинул на затылок пилотку и, похлопав Шмаю по плечу, весело сказал:

— Ну что ж, папаша, простите, товарищ гвардии сержант, не пойдете, значит, с нами? Ну, бывайте здоровы!

И помчался догонять своих.

— Ах, ты… — выругался в сердцах Шмая-разбойник. — Молодой, а ранний. С норовом!..

И, огорченный, поплелся обратно в госпиталь.

Движение за окном немного утихло. Шмая снял халат, бросил его на спинку койки и лег. Закрыл глаза, думая хоть на часок уснуть, но вскоре снова послышался рокот моторов. На полном ходу по городской площади мчалась колонна грузовиков, и старинный замок содрогался от грохота.

Шмая снова поднялся и подошел к окну, выглянул на площадь. И опять — колонны, обозы. Сколько их!..

Кто-то тронул его за рукав и прошептал над ухом:

— Больной, слышите, товарищ больной, немедленно спать!.. Не нарушайте, пожалуйста… Давайте, давайте…

Он оглянулся и увидел дежурную медсестру, маленькую, кругленькую, как кадушка, девушку с огромной копной светлых волос, собранных под белой марлевой косынкой. Она, приподнявшись на цыпочки, старалась увидеть, что делается на площади.

— Прошу вас, больной, ложитесь… Дежурный врач проснется, обоим нам попадет… Заслуженный человек, а нарушаете… Как вам не стыдно!

Ее круглое личико со вздернутым носиком было смешным, хоть девушка и думала, что вид у нее сейчас очень грозный.

— Отстань хоть ты от меня, добром прошу! Я зол, как сто чертей… Не мучь меня, барышня…

— Тут барышень нет, товарищ гвардии сержант! — обиженно оборвала она его. — Старый солдат, а не знаете…

— Ну, ладно, товарищ младший сержант… — миролюбиво бросил он.

— Вот это другое дело! — заулыбалась сестра и сразу подобрела.

Потом подпрыгнула, села на подоконник и, высунувшись в окно, смотрела на движущиеся колонны.

— Вот здорово! Всю ночь идут и идут. Скоро четыре года, как воюем, а силенок у нас столько, будто вчера начали воевать… Как вы думаете, скоро наши ребята возьмут Берлин? Скорее б, а то уж надоело… — скривилась она, и ее вздернутый носик сморщился. — А верно, интересно быть сейчас там, под Берлином?.. Исторические дни… А еще интереснее: кто над рейхстагом знамя победы поднимет? Может, знакомый какой?.. Наверно, в кино его будут показывать и Золотую Звездочку прицепят…

Шмаю ее слова еще больше расстроили. В самом деле, неужели для него война закончится так глупо и он даже издали не увидит этот Берлин, не встретит своих друзей, сына? Они, наверное, где-то там…

— Вы, больной, не в курсе дела, куда все эти войска идут? — не отставала от него назойливая толстушка в белом халате.

— Как это — куда? Куда надо, туда и идут!.. — неласково ответил Шмая и отошел от окна.

— А я вам, если хотите знать, скажу, куда они движутся… Тут мне один капитан на днях рассказывал… А он в штабе работает, все знает, — таинственно произнесла она. — Готовится последний удар по Берлину!..

— А ты, дорогая, прикуси язычок!.. И капитан твой болтун, раз он о таких вещах бабам рассказывает…