Вот свалился один, другой, остальные повернули назад. Кто-то с перепугу попытался перескочить через забор, но пуля угодила в него, и он повис на заборе, уронив на землю папаху.

— Дай-ка, братишка, перевяжу тебя, — нагнулся к Шмае молодой паренек.

— Ничего, до свадьбы заживет… На войне без крови не бывает, — улыбнулся тот и вытер рукавом кровь, размазав ее по всему лицу.

— А где тут лазарет? — закричал подбежавший к нему Хацкель. — Может, отвести тебя, а сестрички перевяжут…

— Некогда теперь по лазаретам бегать!.. Не мешай, опять лезут, гады!.. А ты чего без дела болтаешься? Бери винтовку — вон рядом валяется! — и ложись в цепь со всеми. Помочь ребятам надо, подставить плечо… Сам видишь, никто здесь сегодня без дела не стоит.

Только успел балагула поднять винтовку и зарядить ее, как послышалась команда:

— Огонь!

— Огонь!

— Казаки идут!

Трудно сказать, сколько времени прошло, пока стрельба на площади стихла. Но лишь тогда Шмая поднялся, расправил плечи, потер окоченевшие руки. По щеке текла кровь. Ребята-боевики подошли к нему, хотели было расспросить, кто он и откуда, поблагодарить за то, что выручил их в критическую минуту. В это время из ближайшего двора вышел коренастый пожилой рабочий в кожаной куртке, с наганом в руке и ярко-красной лентой на рукаве. Широкое открытое лицо его казалось суровым. Окинув быстрым взглядом рабочих-боевиков, он перевел взгляд на стоявшего у пулемета незнакомого человека в шинели.

— Кто ты такой, товарищ? Откуда? — быстро спросил он, глядя на пустынную площадь, по которой перебегали боевики.

— Человек, солдат… Бывший ефрейтор, — ответил Шмая, вытянувшись и откозыряв по всем правилам, как делал это на фронте, когда к нему обращалось начальство.

— А как ты сюда попал?

Кто-то из рабочих вмешался в разговор:

— Степу Васильева, нашего пулеметчика, ранило. А тут как раз и максим закапризничал… А казаки наступали на нас, были уже близко… Ну, спасибо этому человеку, прибежал и выручил из беды… Пулеметчиком был на войне… Видно, наш брат, пролетарий…

— Ну что ж, это хорошо! — проговорил пришедший. — Надо потрудиться для мировой революции!.. Спасибо, товарищ! — протянул он Шмае свою крепкую мозолистую руку.

— А как же! И мы за революцию, то есть за Советскую власть… — И, прислонившись к Хацкелю, Шмая снял с левой ноги сапог, достал помятую, промокшую потом и сыростью справку и протянул ее человеку в кожаной куртке. — Если можно, мы останемся с вами…

Пробежав глазами измятую бумажку, тот пытливо взглянул на Шмаю и его приятеля:

— Значит, на фронте воевали, умеете обращаться с оружием?..

— А как же! Немало пороху понюхали… Старая фронтовая выучка.

— Что ж, действуйте! В добрый час, — бросил на ходу пожилой человек, отозвал в сторону одного из боевиков, что-то сказал ему и направился к соседней группе стрелков. Вдруг он остановился:

— Товарищ Спивак!.. Вы ведь ранены… Сходите раньше к санитару, пусть сделает вам перевязку…

— Ничего… Теперь не время, как-нибудь в другой раз… Царапина!

— Чудной какой-то! — возмутился Хацкель. — Ничего себе царапина! Кровь так и хлещет… — И, достав свой мокрый платок, порвал его на три части, связал узлами и хотел было перевязать товарища, но тот отстранил его:

— Не надо…

— Почему же?

— И так заживет, убери платок. На бабу буду похож!

— Совсем рехнулся!.. — махнул Хацкель рукой и отошел в сторону, а Шмая опустился на корточки возле пулемета и стал приводить его в порядок.

Рядом стояли рабочие ребята, внимательно присматривались, как новичок с разбитой щекой хлопочет у пулемета.

Заложив в пулемет новую ленту, Шмая спросил:

— А кто он такой, тот, в кожаной куртке, с которым мы разговаривали?

— Командир нашего отряда Гнат Васильевич Рыбалко. Старый подпольщик, большевик…

— Командир отряда? А какой же у него чин? Капитан? Полковник?

— Какие теперь чины?! Солдат революции — вот и весь чин… А вообще он слесарь, пролетарий, — с гордостью ответил молодой чернявый рабочий, лежавший рядом со Шмаей у пулемета.

Свернув толстую цигарку, парень спросил:

— А ты, товарищ, за кого стоишь? За что, значит, воюешь?

— Как это — за что? За правду! А вы за что?

— Мы — за Советскую власть! За большевиков!

— И мы за Советскую власть. А за кого ж еще воевать нам, простым рабочим людям?

— Если воюете за Советскую власть, — отозвался парень, — почему же не носите красную ленту?

— А откуда нам ее взять? — спросил Шмая, не без зависти поглядывая на большой красный бант, приколотый к шапке парня.

Тот пристально взглянул на солдата, снял свою шапку, оторвал кусок ленты и подал ему: