Работенка простейшая, и время за общением с людьми обычно пролетало незаметно. Но не сегодня. Голова раскалывалась, голос продолжал трещать, будто ему платили за каждое слово, а от опостылевшей слащавой улыбки сводило скулы. Еще до полудня парень так вымотался, что хотел просто забиться в самую темную и глухую щель, дабы никто его не трогал хотя бы пару минут. Как назло, именно в этот момент голосу приспичило поговорить не просто так, а с ним.

«Кто-то принес сюда вещь, которая принадлежит мне, — в голосе стальными нотками звенело напряжение, но Йозэль лишь мысленно фыркнул. — Ты ведь тоже это почувствовал. Вчера, сегодня… Кто-то таскает мои реликвии, как дешевый талисман!»

Йозэль закатил глаза, но удивительным образом продолжил приветливо улыбаться, встречая прихожан. Отвечать голосу он не собирался. Кто знает, вдруг он обидится и заткнется, наконец?

«Чего ты молчишь? Тебе нужно найти святотатца и забрать у него реликвию!»

«Святотатца? Тоже мне божественный посланник нашелся! Я даже не уверен, что ты не плод моего воображения!»

Йозэль чуть воздухом не поперхнулся, машинально прижав ладонь к груди. Заметивший это послушник тут же отвел его в сторону.

— Брат, с тобой все в порядке? Выглядишь неважно, — обеспокоенно проговорил он, мельком коснувшись теплой ладонью лба Йозэля.

— Не стоит вашего беспокойства, святой брат, — вновь строя из себя смиренность, Йозэль завел привычную песню. — Просто немного болит голова.

— Может, пойдешь отдохнешь?

Йозэль покачал головой.

— Как я объясню это матери Кассии? Мне и так дают самую простую работу, если я буду отлынивать даже от нее… — он опустил голову.

Парень действительно побаивался, что его прогонят из храма, ведь за эти месяцы он так и не придумал, как еще заработать себе на жизнь в его состоянии, и все же изрядно кривил душой, заметно преувеличивая свои опасения в глазах остальных. Мать Кассия — суровая женщина, но не жестокая, слепого бы на мороз она точно не выставила. Однако Йозэль продолжал давить на жалость окружающих, всем видом демонстрируя покорную бедную овечку, побитую тяготами судьбы, но все равно готовую упорно трудиться на благо других. И это работало. Не раз Йозэль слышал, как его ставили в пример монахам и послушникам. В то же время, жалея его, никто не давал ему тяжелых заданий.

— Вот молодец! А как я объясню ей, если ты здесь в обморок рухнешь?! — возмущенно прошептал послушник. — Нет уж, иди и приводи себя в порядок. Давай, давай, болезный, иди! — похлопав Йозэля по плечу, он подтолкнул его в сторону, а сам пошел помочь потерявшейся прихожанке.

Немного помявшись на месте для приличия, Йозэль удобнее перехватил посох и неспешно зашагал по тропинке. Он не особо следил за тем, куда шел, но не забывал изображать страдания, что, впрочем, было несложно да и недалеко от истины. Тем более, что голос и не думал замолкать, требуя немедленно разыскать несчастного, которому не свезло найти какую-то реликвию.

Йозэль устало потер переносицу и выдохнул.

«Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! Вот так звучит твоя просьба! Ты хоть осознаешь, что просишь слепого по всей столице искать вещь, о которой никто ничего не знает? Да проще иглу в стогу найти, полоумное ты создание!» — со злости Йозэль махнул рукой и случайно задел опору беседки.

Кажется, он вернулся туда, откуда все началось. Неспешно он опустился на скамью.

«Оу! А не ты ли великий вор, способный достать что угодно и откуда угодно?»

Голос звучал ядовито и насмешливо, но Йозэль давно уже не реагировал на такие подначки. Толку никакого, только голова сильнее болела!

«Не будь я слепым, все равно не взялся бы за такой безнадежный заказ», — фыркнул Йозэль. — «И вообще, оставь меня в покое, я устал!»

«Устал? Еще даже близко не вечер,» — проворчал голос, и Йозэлю даже почудились в нем обеспокоенные нотки.

«Ты даже не представляешь, насколько выматывают разговоры с тобой!»

Парень был готов поклясться, что голос чуть не задыхается от возмущения, но если и не так, ему приятно было об этом думать. Голос, видимо, все же обидевшись, затих, и Йозэль с удовольствием откинулся на стенку беседки, пристраивая голову в то положение, в котором она болела меньше всего. Однако долго ему так просидеть не позволили — уже минут через десять рядом зазвучал голос Раэля. Йозэль не сразу обратил на него внимание, надеясь, что священнику просто что-то понадобилось в учебном зале, но прикосновение к плечу показало иное.

— Как ты? Мне сказали, что тебе стало плохо и ты вернулся в келью, — мужчина сел рядом.

— Ничего особенного, думаю, перегрелся на солнце, — в очередной раз отмахнулся Йозэль, даже не потрудившись выпрямиться.

Раэль только хмыкнул. Йозэль делал все возможное, чтобы избегать ненужных вопросов, и давно дал понять окружающим, что вытянуть из него хоть что-то будет непросто. На все вопросы, которые ему не нравились, он отвечал уклончиво и витиевато, а иной раз откровенно врал. Однако в общении юноша старался быть приятен, и Раэль охотно болтал с ним в свободное время, но в душу лезть уже не пытался.

— Мне нужно выйти в город, к травнице. Не хочешь составить компанию? Перед настоятельницей объясняться не придется, — насмешливо предложил Раэль, и, долго не думая, Йозэль согласился.

С тех пор, как оказался в храме, Йозэль бывал за его пределами всего несколько раз, если не считать храмовую площадь. В одиночку слепого юношу мать Кассия не пускала. Заблудится, телега собьет, ограбят. Мало ли! Сам Йозэль это прекрасно понимал и искренне ценил моменты, когда кто-то из служителей брал его с собой. Все же сидеть на одном месте ему было по-настоящему тяжело. В голове то и дело всплывали воспоминания прошлых авантюр, путешествия по городам, погони и лазанье по стенам, и собственное положение становилось совершенно невыносимым.