– Ты говорила, что наследник может быть любого пола! – вдруг вспоминаю я. – А потом я услышала, как ты же говоришь, что нашу с Карденом дочь должны убить. (2355c)

– Должны, – кивает она. – По нынешним законам. Потому я и говорю: молись, чтобы твой муж выжил и сел на престол. Он сможет изменить законы. Но если он умрет… Твой единственный шанс – остаться со мной навсегда.

– Умрет? – севшим голосом спрашиваю я. – Навсегда? – еле слышно.

Кивнув, ведьма снова поворачивается к печи, а я начинаю шевелить полопавшимися пересохшими губами, отчаянно моля богов подарить моему мужу жизнь. Мало того, что мне не нужны эти земли без него. Мне моя собственная жизнь будет уже ни к чему!

“Я люблю тебя, Карден. Больше жизни люблю”

Повторяю каждый день, как мантру. Хотя раньше делала это по несколько раз в день. Но с каждой неделей моя уверенность в том, что он все еще жив, тает. Она становится тусклой дымкой, которая вот-вот вылетит в окно вместе с небольшим сквозняком.

Мне кажется, я уже целую вечность живу в доме Дисагры. Каждый день похож на предыдущий. Старуха не нагружает меня работой, но и не дает надолго оставаться наедине со своими мыслями. Потому что это неизбежно приводит к истерике. Отчаяние внутри меня уже давно достигло критической отметки, и малейший повод дает толчок к срыву. Даже когда я просто неосознанно потерла глаза после нарезания горького перца, у меня случилась истерика.

Сейчас уже вечер. Все дела закончены. Дисагра покинула хижину, чтобы вывесить последние на сегодня травы для просушки. Я не пошла с ней. И так целый день спину тянет. Ведьма говорит, что мне скоро рожать, но я этого не чувствую. Мне кажется, я всегда буду беременной. Если это единственный способ защитить моего ребенка, я согласна. Пусть лучше мне будет больно, чем ему или ей.

Но я прекрасно понимаю, что беременность не продлится вечно, и рано или поздно наш с Карденом наследник появится на свет. Что будет дальше, я стараюсь пока не думать. Хотя стараний недостаточно, потому что страшные фантазии приходят ко мне во снах, заставляя просыпаться в холодном поту.

Что будет с нами? А с Рандемаем? Что станет с Карденом? Оставят ли его в живых или жестоко расправятся, а потом переступят через труп, как сделали это с Воларой?

Ох, сколько слез было пролито по верной воительнице. Сколько раз за это время я вспоминала ее. Я не встречала более справедливого человека, для которого долг чести и преданность были не пустыми словами.

– Ну что опять скисла? – ворчит Дисагра, заходя в хижину. – Сказала же, хватит хоронить Кардена.

– А тебе совсем нет дела до того, выживет ли Верховный сын?

– Все будет так, как предначертано свыше, – отрезает старуха и кладет на стол тряпку. Разворачивает ее и начинает отламывать веточки от сухих растений. – Помогла бы мне лучше. Давай, надо цветы оторвать. Я пока чай нам заварю.

Она отворачивается к печке и подкидывает в нее дрова, а потом ставит на раскаленную поверхность небольшой котелок. Начинает набрасывать в него травы и цветы из стоящих на полке над печкой банок.

– Ветер поднимается, – говорит ведьма. – Мне ночью надо будет уйти. Но ты не бойся. Я вернусь к утру. А ты чтоб спала, ясно? – она бросает на меня острый взгляд через плечо и возвращается к своему занятию.

Неуклюже доковыляв до стола, я сажусь на лавку и начинаю обрывать засохшие цветы с веток. Старуха тут же ставит передо мной пустой котелок, куда я сбрасываю цветы.

– Дисагра, что будет со мной, если Карден проиграет?

– Что будет… – бубнит она. – Останешься тут. Родишь ребеночка. Научу вас всем премудростям, да и будете жить со мной. Раз ничего другого не останется…

– А если найдут?

– Что найдут? – спрашивает она, усаживаясь напротив и хватая узловатыми пальцами сухую веточку.

– Если нас найдут?

– Не найдут. Этот дом видит только тот, кому положено его найти. Все остальные объезжают лес десятой дорогой.

– А если все же?..

– “Все же” не случится, Селеста, – строже произносит Дисагра. – Лес этот заколдованный, ты же знаешь. Заедешь в него – не вернешься. И дом мой никто никогда не обнаружит. Защита на нем стоит.

– Как думаешь, Карден еще жив? – дрожащим голосом спрашиваю я и намеренно избегаю смотреть в глаза ведьмы. Я почти каждый день задаю этот вопрос, и обычно Дисагра бесится из-за этого.

– Не знаю, – вздыхает она, а я поднимаю на нее взгляд. Она впервые так отвечает, обычно я слышу что-нибудь в духе: “Займись лучше делом!” Меня пугает ее новый ответ и обреченность в голосе. – Но ты займись делом! Раз не можешь повлиять на процесс, жди!

– А почему ты не повлияешь? Наверняка могла бы вмешаться и помочь Кардену.

– Пф. Я тебе что, боги?

– Но я же знаю, что у тебя много возможностей! И Волару ты могла бы спасти!

– Вот еще! Вытягивать с того света эту дрянную девку? Никогда я не стану спасать гаилянок! Пусть сдохнут все! Проклятое племя!