— Земли-то конца и края нет. Если это остров, то он просто огромен! — воскликнул Жохов. — Скорее всего мы открыли архипелаг...

— Полно, Алексей Николаевич! — рассмеялся начальник экспедиции. — Уж не думаете ли вы, что наш дорогой эскулап открыл Америку в Ледовитом океане?

— А почему бы и не так, Борис Андреевич?

Начальник экспедиции свел к шутке догадку лейтенанта Жохова, так как в первый момент даже не предполагал, что им посчастливилось сделать в сентябре 1913 года самое крупное географическое открытие XX века. Черная полоса суши, которую заметил судовой врач «Таймыра», на самом деле оказалась архипелагом, состоящим из четырех крупных и ряда мелких островов. Все эти и другие подробные данные о Северной Земле (а это была она) почти через двадцать лет добудет уже советская полярная экспедиция под началом Г. А. Ушакова, которая впервые проведет исследование архипелага и нанесет его на карту.

Так будет. Пока же Вилькицкий отдает приказ пройти мимо таинственного острова миль шестьдесят — семьдесят на север. Но определить, что представляет собой вновь открытая земля: один гигантский остров, изрезанный бухтами и заливами, или систему нескольких островов, которые отделены друг от друга проливами, так и не удалось. Ледоколы не могли долго находиться в этом районе. В любую минуту ледяные поля могли сомкнуться и поймать корабли в западню.

Начальник экспедиции приказал водрузить на острове андреевский стяг, установить столб, на котором было написано, что 3 сентября 1913 года гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана открыла эту землю. Личному составу экспедиции зачитали приказ Б. А. Вилькицкого, в котором говорилось: «...Нам удалось достигнуть мест, где еще не бывал человек, и открыть земли, о которых никто и не думал. Мы установили, что вода на север от мыса Челюскина — не широкий океан, как это считали раньше, а узкий пролив. Это открытие само по себе имеет большое значение, оно объясняет многое в распределении льдов океана и дает новое направление поискам великого пути...» 2

Возле мыса Челюскина Б. А. Вилькицкий решил сделать попытку пробиться сквозь льды на запад. 12 сентября в 16 часов «Таймыр» начал штурм ледяной крепости. Отойдя на некоторое расстояние от ледяной стены, ледокол на полном ходу врезался в белую сталь. Маневр повторялся множество раз. Но за целые сутки непрерывных таранных ударов «Таймыр» и «Вайгач» сумели продвинуться на запад не больше чем на три мили. Посчитав, что топлива хватит ненадолго, Вилькицкий решил возвращаться в бухту Золотой Рог.

СЕВЕР ЗОВЕТ

В стреча с Ефимом, его рассказ о плавании по северным морям произвели на Федора Ильина необычайно сильное впечатление. Сам еще того не сознавая, он «заболел» севером. С тех пор во время коротких свиданий с земляком заводил разговор об экспедиции. Интересовало Ильина буквально все: где и как пополняют ледоколы запасы угля и пресной воды, как делают промеры глубин океана, опись малоизвестных островов и проливов и прочее, прочее.

Ефим, чувствуя заинтересованность Федора, рассказывал обо всем охотно, показывал фотоснимки, сделанные во время плавания.

— Ты, сударь мой, как адмирал-инспектор, — шутил он над дотошностью Федора. — По твоему интересу тебе с самим начальником экспедиции беседу надо иметь-с.

Так летели дни, месяцы. В дальние походы корабль не отправляли. Чаще всего маршрут «Смелого» был связан с Русским островом. Здесь находились мастерские и склады Сибирской военной флотилии

Со Студеновым Федор и Семен встречались в это время редко. Только в июне 1914 года Ефим сам навестил земляков и сказал, что скоро ледоколы уходят в новое плавание. И когда на миноносце «Смелый» появился представитель экспедиции, который набирал добровольцев для плавания в 1914 году, Ильин одним из первых изъявил желание продолжить службу на ледоколах. Не захотел отставать от друга и Семен Катасонов, «записался» в

полярники еще один тамбовец — Михаил Акулинин.

— Какие же вы молодцы, судари мои! — весело воскликнул Ефим, когда узнал о решении друзей. — Теперь-с на «Таймыре» будет целое тамбовское землячество.

Ефим вызвался уладить вопрос таким образом, чтобы всем новичкам-добровольцам пришлось служить на «Таймыре». Но из этой затеи ничего не вышло, так как в самый последний момент выяснилось, что для кочегарного отделения «Таймыра» требуется только один матрос, желательно старшина, а на «Вайгаче» нужен старший отделения и кочегар. Федор и Семен, естественно, расстаться не хотели и после долгих переговоров с инженером-механиком «Вайгача» Андреем Николаевичем Ильинским отправились на новую службу. Михаил Акулинин остался на «Таймыре».

Приняв кочегарное отделение, Федор тут же занялся делом. Работы оказалось очень много: необходимо было за довольно короткий срок вычистить котлы, привести в порядок все приборы. Неплохими помощниками Ильина были кочегары Иван Ладоничев, Василий Мячин, Михаил Шохин.

Еще в тот день, когда мичман Никольский просматривал его документы, Федор Ильин обратил внимание на высокого и плотного матроса, который, видно, тоже должен был служить на «Вайгаче». Привел его к мичману кто-то из офицеров корабля, сказав, что этого матроса надо оформить как можно быстрее.

— Это наш телеграфист, — сообщил офицер.

Так Ильин познакомился с Аркадием Киреевым, который сделался потом лучшим его другом. Аркадий считался отличным специалистом: он быстро работал на телеграфном ключе, сносно владел немецким и английским языками, хорошо знал устройство искрового телеграфа, как тогда называли беспроволочный радиотелеграф, изобретенный русским ученым А. С. Поповым. «Таймыр» и «Вайгач» имели новейшие по тому времени радиостанции, хотя и маломощные. Связь можно было поддерживать на расстоянии 150 миль.