— Совершенно верно, Борис Андреевич. Вы шли старшим курсом. Я хорошо вас помню...

— Главное, что я вас не забыл, — еще шире улыбнулся Вилькицкий. — Помнится, вы дружили с кадетом Транзе. Где он сейчас?

— Здесь, в экспедиции, плавает гидрографом на «Вайгаче»...

— Господа! — обратился Вилькицкий ко всем офицерам, которые были в эту минуту в кают-компании. — Командование кораблем я начинаю с доброй приметы, со встречи с однокашником по кадетскому корпусу. Лейтенант Жохов — добрый товарищ моей юности. Помню, что он щедро делился со мной и Транзе лакомствами, которые покупал на деньги, полученные за опубликованные в журналах и газетах стихи собственного сочинения...

И Вилькицкий не забыл о Жохове. Накануне рейса неожиданно для многих Алексей Николаевич был назначен старшим офицером «Таймыра». Неожиданно потому, что, хоть и слыл лейтенант у товарищей и начальства опытным штурманом-гидрографом, хорошим моряком, но в экспедицию попал далеко не по своей воле. Практически он был сослан во Владивосток. Дело было так.

В 1911 году Жохов получил назначение на линкор «Андрей Первозванный». Новое положение его устраивало, так как линкор редко выходил из порта Либавы (Лиепая), а лейтенант готовился к экзаменам. Корабли, на которых ранее служил Жохов, находились в постоянных походах, времени на учебу не оставалось.

Но радость молодого лейтенанта была преждевременной. На крупнейшем в то время русском военном корабле большинство офицеров пьянствовали, службой занимались спустя рукава, а на корабле мордобойствовали. Поскольку новый лейтенант не занимался рукоприкладством, уважительно относился к матросам, его взял на подозрение старший офицер Алеамбаров. И вскоре наступила развязка.

Однажды группа матросов выполняла какие-то работы на верхней палубе. Вышло так, что А. Н. Жохов, который руководил командой, отлучился на несколько минут по своим делам. Возвращаясь, он услышал площадную брань старшего офицера и оскорбления в свой адрес.

— Какой дурак отдал такое распоряжение? — вопил Алеамбаров.

— Не дурак, а их высокоблагородие лейтенант Жохов! — отрапортовал унтер-офицер.

В это время Алексей Николаевич стремительно вышел на палубу, встав между старшим и унтером. Старший, придя в еще большую ярость, пытался сорвать с Жохова погон. Тогда лейтенант выхватил кортик. Старший офицер убежал.

Вскоре после доклада Алеамбарова командиру корабля Алексей Николаевич был арестован. Предстоял военный суд. Младший офицер поднял руку и оружие на старшего по званию и по должности! Но суда не было, так как группа молодых офицеров (говорят, их было восемь) явилась к командиру за разрешением на дуэль с Алеамбаровым, поскольку в лице Жохова он оскорбил всех молодых офицеров корабля.

Командир поступил мудро: в дуэли офицерам не отказал, а потом вызвал к себе старшего и предложил ему сделать выбор: жалоба остается в силе, тогда суд над Жоховым и поединок с восемью офицерами. Или Алеамбаров и Жохов, пишут рапорты о списании с корабля, тогда надобность в дуэли отпадает и инциденту не будет дан официальный ход. Старший выбрал второй вариант. Его перевели на черноморский флот, а Жохов попал штурманом на «Таймыр».

Но, как говорят, шила в мешке не утаишь. Молва разнесла историю по всем кораблям, знал ее и Вилькицкий. Однако рассказы о «бунте» младшего офицера на «Андрее Первозванном» не смутили его. Вероятно, опальный офицер был не очень опасным для него конкурентом.

Имя Вилькицкого не сходило с уст у матросов. Команде было не безразлично, кто поведет ледокол в опасное плавание. Стоило Студенову появиться в кубрике, как его забрасывали вопросами о командире. Вилькицкий ему понравился, хотя он, наверное, не мог бы точно сказать, почему именно. Молодой кавторанг был вежлив и обходителен. Словами не бросался, тщательно выбирал выражения, чтобы поняли его именно так, как он того хотел. Поэтому, наверное, даже самые обычные слова звучали в его устах значительно и веско. К матросам обращался вежливо. Студенову он, например, отдавал приказ в такой форме:

— Изволь, братец, вызвать ко мне лейтенанта Жохова.

Когда тот докладывал, что приказание выполнено, командир никогда не забывал сказать ему «спасибо».

Закончив все приготовления, ледоколы 9 июля покинули бухту Золотой Рог и без особых приключений добрались до бухты Эмма, где, как обычно, предполагалось пополнить запасы угля, продовольствия и воды, а затем продолжать движение на север. Но неожиданно заболел начальник экспедиции И. С. Сергеев. Заболел настолько серьезно, что ледоколам пришлось возвращаться в Анадырский лиман, чтобы отправить больного попутным транспортом в Петропавловск. О своей болезни Сергеев сообщил по радио в Петербург. Вскоре оттуда пришло распоряжение — рейд продолжать, исполняющим обязанности начальника экспедиции назначить Б. А. Вилькицкого.

Кавторанг встретил новое высокое назначение спокойно, как нечто должное. И корабли взяли курс на север. За пятнадцать дней они благополучно обогнули Чукотский полуостров и вышли в Восточно-Сибирское море. Пока корабль двигался по чистой воде, начальник экспедиции весьма толково руководил научными работами. Тщательная обдуманность действий в какой-то степени восполняла отсутствие у Вилькицкого опыта плавания в Ледовитом океане. Но стоило «Таймыру» попасть в непривычную обстановку, как Вилькицкий растерялся.