За свою новую жизнь я особенно не цеплялся, но и выпадать из нее не хотел. Раз судьба выносит меня куда-то к иным берегам, не стоит препятствовать ей.

…И теперь у меня была Наталья.

Перед вторым нашим свиданием я спросил, что подготовить к ее приезду.

— Все, что сочетается с шампанским, — ответила она. — И если достанешь розовый брют, это будет супер!

Я понял стиль, которого надо придерживаться, и одобрил его. Вместе с ней в "Британскую империю" явились комнатные туфельки из синего атласа, на высоких каблуках-шпильках, с неуловимыми, невесомыми помпонами из меха. Со своей стороны я ответил тем, что стал водить ее в лучшие бутики Москвы и покупать шелковые халаты, купальники и дорогое белье. Вот это она любила. При виде разложенной на прилавке горки атласа и кружев стоимостью пятьдесят евро за грамм ее красивое лицо итальянской крестьянки оставалось бесстрастным, но глаза загорались просто зверским блеском.

Иногда ее кожа пахла травами, ванилью, лимоном — это означало, что ко мне эта женщина явилась из спа-центра или массажного салона. Она с большим уважением относилась к своему правильному, сильному телу, служа ему так, словно то была доверенная ей святыня. И в то же время ей была свойственна какая-то небесная, высшая объективность в оценке своей внешности. Я спросил, любит ли она надевать деловые костюмы. "Милый, — тут же отозвалась моя подруга, растягивая слова, — это же будет соверше-енно нелепое зре-елище!" И правда — ей были свойственны расширенные книзу юбки, свитера из нежной шерсти, носила она и темные платья с высокими воротничками, как у школьницы, а на длинной шее всегда блестела тонкая цепочка. Один раз по моей просьбе она надела черные брюки, бросила на плечи узкий, гранатового цвета шарф, волосы распустила — и стала похожа на героиню тех фильмов, где свидетели падают с манхэттенских небоскребов, а последний выстрел звучит уже в финале, под титры.

Я пробовал располагать ее в курительном салоне, устраивал на диване, словно восточную красавицу, все это делать с собой она разрешала, хотя и без особенного энтузиазма.

Но ванную комнату оценила вполне. Тогда в одной из торговых галерей я посетил специальную лавочку, где накупил мешочки с морской солью, шершавые бомбочки, которые в воде с шипением взрывались в пену. Выбрал все, что могло бы понравиться ей — и за свои труды был вознагражден картинами нереальной красоты.

Несмотря на свой первобытно-языческий облик, эта женщина, посещавшая меня два или три раза в неделю, была существом крайне рассудочным. Ни разу в жизни я не видел, чтобы чьими-то действиями до такой степени управлял здравый смысл. Как-то в разговоре я сказал, что в будущем, когда создам семью… Коротко и ясно тут же мне объяснили: "Дорогой, за тебя выйдет замуж только су-умасшедшая". В глазах разумной Натальи Михайловны невысока была цена постоянному союзу с кем-то подобным мне: чрезвычайно богат, располагает досугом; вокруг, несомненно, алчные девушки, постоянные соблазны. Ко всему этому следовало относиться крайне неодобрительно. Сама же она в семейной жизни превыше всего ценила стабильность.

О своем призрачном Вадиме она реально заботилась. Нет, правда, то был истинный идеал жены и матери. Однажды я вдруг ее потерял, искал по всей квартире и, наконец, обнаружил в кухне. Прижавшись к столу, как-то внутренне собравшись, поставив одно колено на стул, она обсуждала, как строить отношения с неким буржуйским партнером: "И всякий раз давай понять: в России есть свои правила бизнеса и без твоих советов он здесь пропадет, только не проговаривай это открыто, а постепенно подводи его к такой мысли…" Я подумал, что ей будет неловко оттого, что я застал ее за таким исполнением супружеских обязанностей. Но она, увидев меня, строго погрозила пальцем и продолжила разговор.

Не сразу, но я все-таки сумел разобраться с ее истинным отношением ко мне. Обыкновенная представительница ап-мидл класса, женщина тридцати с лишним лет, уже давно замужем за человеком, неторопливо делающим неплохую карьеру. И вот теперь она могла позволить себе эти тайные встречи. Она многое могла позволить себе. Подобным же образом бизнесмен, чьи дела в порядке, а компания управляется разумно и правильно, может, посмотрев в окно на однообразную природу, заказать билет и недели на две отправиться к островам в Индийском океане.

Была умной, но к уму своему допускала неохотно. Когда я пытался понять ее внутреннюю жизнь, мне казалось, что я общаюсь со своим псевдовикторианским шкафом: множество дверей и ящичков и далеко не все открываются. Иногда она забывалась до такой степени, что начинала обсуждать со мной карьерные и иные дела своего мужа (что меня сильно напрягало). Но вздумай я спросить, были ли у нее любовники до меня — не снизошла бы даже до того, чтобы посмеяться надо мной за этот вопрос. Несколько раз она пыталась проникнуть в мои обстоятельства (не ради праздного любопытства, я подозреваю, а чтобы и мне оказать помощь). Когда поняла, что к объяснениям собеседник не расположен, немедленно и навсегда прекратила все расспросы. Вот это я оценил.

Совершенно, совсем не тот тип женщин, что обычно нравился мне. Правильные черты лица, правильность холодного ума — все должно было казаться мне скучноватым. Но ей было свойственно такое страстное желание максимально использовать жизнь, взять, даже отобрать решительно все ее дары… Она напоминала героиню, которая сражается за правое дело, а я чувствовал себя сообщником и соратником по борьбе.

По ее желанию, в углах спальни теперь стояли розы. Она предпочитала экзотические оттенки — фиолетовые или темно-оранжевые. В магазине элитных вин на соседней улице я стал любимым клиентом, получил золотую карту, и продавщицы знали меня по имени. Ей нравилось, сидя у меня на коленях, изучать на экране компьютера меню хороших ресторанов: с необыкновенно серьезным выражением глаз, словно рассчитывая траектории планет, она выбирала утку в портвейне или манговый крем на льду — потом все это к нам доставлял посыльный.

Когда наступило настоящее лето, мы стали выбираться за город. К тому времени я получил от Цыгана проценты за одну из очень серьезных сделок и мог позволять себе дорогие развлечения — например, нанять маленькую яхту. Мы кружились на зеркале водохранилища и черт знает что вытворяли в каюте, потом устроили стоянку на берегу. Я разжег костер, она жарила над огнем креветки, нанизав их на тонкие палочки. Белое вино ждало в ведерке со льдом. Вдруг стебли камышей зашелестели, и цепочка пестрых уток пожаловала к нам на берег. Наталья, лежа на траве, протягивала к ним руку с кусочком багета, а они оранжевыми клювами доставали хлеб из ее пальцев…