Профессор спокойно сказал:

– Не могу. Если я выпущу вас отсюда, вы пойдете под суд за свое преступление. Суд в свою очередь столкнется с необъяснимой психологической загадкой и направит вас обратно ко мне. Вы понимаете?

– Не понимаю, - глухо сказал Николай, глаза его замутились.

Профессор отметил про себя: "Абстракция не проходит".

– Вы пытаете меня! Вы издеваетесь надо мной!
– сорвался опять Николай.

Профессор вздохнул. Налил воды из графина в стакан и придвинул его к Николаю.

– Выпейте и успокойтесь.

Николай поглядел на стакан и отодвинул его в сторону.

– Я не пью. Завязал.

Профессор отметил про себя: "Ложная реакция". Вздохнул и вызвал охрану.

– Пациента в сорок девятую. Принять по форме.

Лица охранников-санитаров многозначительно вытянулись. Сорок девятая предел, вплоть до побоев и смирительной рубашки. А форма: трусы, майка, шлепанцы и голый топчан.

Николая увели в сорок девятую. Он расстался с верхней одеждой, лег на голый топчан и задумался. От ужина отказался: не до того! Надо действовать! Охрана на каждом этаже, все коридоры просматриваются телеглазами. В голове гудело, но мысли работали, как часы. Надо бежать!

А главный психиатр Лигостаев задумался. Необычный случай лейтенанта Румянцева его, рационалиста, поставил в тупик. В истории тонкой психиатрии подобного случая, пожалуй, не было. Надо проверить. Его профессиональные мысли прервал телефонный звонок. Звонила его молодая жена, третья по счету.

– Додик, твоя Мусенька скучает. Ты обещал приехать домой пораньше.

Пожилой профессор очень дорожил расположением своей молодой жены и ни в чем не отказывал, но тут уперся.

– Мусенька, не могу. Интересный случай. Я должен над ним подумать.

– Ты должен думать только обо мне, старый хрыч!
– И молодая жена бросила трубку.

"Придется приехать пораньше", - решил профессор, перебирая бумаги на столе. Листки с чертиками смял и швырнул в корзину. Поднялся и стал обходить больных. Мысли профессора заняла обыденка, и дело лейтенанта Румянцева было отодвинуто на завтра.

Профессор приехал домой. Дверь открылась на его шаги. Молодая жена в распахнутом халатике защебетала:

– Додик, я тебя заждалась и перегорела от любопытства. Даже пожелтела лицом. Рассказывай свой интересный случай. Он не очень страшный?

– Страшнее не бывает. Но во-первых, я голоден.

– Это ничего. Пойдем на кухню. Можешь есть и рассказывать.

– Во-вторых, я хочу заглянуть в старые книги, чтобы кое-что выяснить.

– Это потом, - потащила его на кухню и усадила за готовый стол.
– Ешь, гляди на меня и рассказывай.

Он ел, глядел на нее и рассказывал. По ходу рассказа она несколько раз вскакивала от восторга и ужаса.

– Случай необъясним, - закончил свой рассказ профессор, - честно говоря, я не знаю, как мне лечить этого лейтенанта.

– Любовь и смерть!
– восторженно шептала Мусенька.
– Небесное и земное слились в одном выстреле!

– К сожалению, небесное не по моей части, Мусенька.

– Сухой рационалист!
– строго проговорила Мусенька.
– Что скажут твои старые книги?

– Сейчас узнаю, - ответил профессор и стал рыться в книжном шкафу.

Через полчаса раздался его голос:

– Нашел! Вот, читай, - он раскрыл перед ней старую толстую книгу. Мусенька поглядела на желтые страницы и уклонилась.

– Додик, перескажи своими словами.

Профессор пересказал забытый случай забытого царского подполковника Коптева и еще кое-что.

– Фи!
– сказала Мусенька.
– Выполнение любого желания при умственном расстройстве! Этот случай описал такой же рационалист, как и ты. Провалы в памяти, утрата высокого абстрактного мышления, слабость понятийного обобщения - все так. Но куда вы денете любовь? Лейтенант утратил логику и слепо исполнил желание жены. Но зачем сердцу логика? Нет, что ни говори, а любовь и смерть всегда были не разлей вода. А умереть от руки любимого это счастливое желание.

Профессор только развел руками. А Мусенька вдруг задумалась.

– Бог мой! А почему лейтенант не застрелился? Он должен был застрелиться. Ему нельзя жить одному. Один он будет страдать всю жизнь. Странно, странно.

– После выстрела он сошел с ума, Мусенька, - подсказал профессор.

– Умница ты моя!
– воскликнула Мусенька.

– Давай спать, - сказал профессор.

Когда легли, Мусенька долго не могла заснуть. Ей мерещился невидимый лейтенант с пистолетом в руке.

– Додик!
– толкнула она мужа в бок.