– Он там?
– спросил на ходу подполковник.

– Там. Идите прямо, потом направо, и все увидите, - бормотнул пьяный сторож, завалился набок и захрапел.

Пошли прямо, потом направо и увидели! Лейтенант Румянцев лежал в обнимку с холодным телом своей жены - и был мертв. Николай вернулся к Марии.

Подполковник возгремел в ледяной тишине:

– Отдать честь лейтенанту Румянцеву!
– и первым взял под козырек. И все взяли под козырек.

Прошла минута, и подполковник опустил руку. И все опустили руки. И подполковник произнес:

– Ребята! А теперь по-русски, по-христиански!
– и первым обнажил голову. И все обнажили головы. И у всех на глазах выступили слезы. И все плакали. Даже сурового подполковника прошибла нечаянная слеза. А потом подполковник вышел наружу, и все вышли за ним наружу, построились по его приказу и дали три залпа прощального салюта. И свершилось чудо. Ни один мирный житель не проснулся, ни одна собака не залаяла. Город был тих и спокоен.

Мир праху твоему, раб Божий Николай! Мир праху твоему, раба Божия Мария! Совет и любовь на небесах!

Когда возвращались в часть, подполковник Пепелюга спросил лейтенанта Болдырева:

– Там, в морге, я видел на твоем лице слезы. По кому ты плакал? По ней?

– И по нему, - ответил лейтенант, - я его простил.

Через тридцать девять дней лейтенант Болдырев погиб при выполнении особого задания. Говорят, он безрассудно ринулся в самое пекло. Рассказ окончен.