Конечно, ведь я убежала.

Я улыбнулась Питеру дрожащей улыбкой, которая, как я надеялась, говорила больше слов.

– Если бы я знала, что ты там был, я нашла бы в себе силы остаться.

Питер смутился и на секунду отвел взгляд в сторону.

– Ты поступил очень смело. Если б не ты, ее никогда не осудили бы, – добавила я уже более мягким голосом.

Тень Маргарет ушла из нашей жизни. Опираясь на свидетельские показания, неопровержимые доказательства и врачебные заключения о психологических проблемах ее бывших воспитанников, суд признал ее виновной и вынес ей суровый приговор. Она больше никому не причинит вреда. Маргарет не попадет в наше будущее. Только вот прошлое никуда не денется.

Интересно, что она подумала, когда поняла, что именно Питер инициировал судебный процесс, запустил механизм возмездия? Тот самый хилый мальчик, маленький и беззащитный, казалось бы, безвольный и неспособный к сопротивлению, боявшийся ее больше других.

– Входи! – пригласила я Питера, отступив на несколько шагов в прихожую.

Я решила, что больше не стану без разрешения вторгаться в его личное пространство.

Питер осторожно переступил порог, снял куртку. Было так странно видеть его здесь, в моем настоящем. Первым делом я должна познакомить его с Анной и Норманом.

Я усадила Питера на диван в гостиной, предложила ему чего-нибудь выпить, но он отказался. Он сидел и оглядывался вокруг, при этом левое веко у него слегка подергивалось, жесты выдавали нервозность.

Волосы у него, как и в детстве, были морковного цвета, глаза – такие же тусклые голубые, тот же длинный нос, разве что на лице теперь больше веснушек. А в остальном – такой же тонкокостный худой мальчик, только взрослый. Хрупкий и напуганный молодой человек.

– Значит… это твой дом?

– Да, – тихо ответила я, садясь рядом, – Миллиганы вытащили меня из Склепа, когда мне было семнадцать. Они замечательные люди. Хотелось бы тебя с ними познакомить.

Я старалась вести себя с Питером ненавязчиво. Он только что пришел, к тому же я не знала, насколько ему комфортно среди незнакомых людей. Возможно, Аделина не сказала ему, что соберется много гостей. Наверное, нужно дать ему время осмотреться, привыкнуть к обстановке.

– Аделина рассказала, что тебя усыновили сразу после того, как ты попал в приют Святого Иосифа.

Я поймала его взгляд, и он кивнул. Их с Аделиной одновременно перевели в новый приют, но Питер оставался там недолго.

– Да, Клэи, – сказал он, доставая мобильник и открывая на экране фотографию счастливых улыбающихся темнокожих мужчины и женщины, рядом с которыми сидел подросток Питер и показывал победный знак «V».

Я улыбнулась, и Питер, казалось, немного расслабился.

– Они приехали, когда мне было тринадцать, – объяснил он. – В тот день я споткнулся о ковер. Хотел произвести на них хорошее впечатление, а вместо этого опрокинул кадушку с пальмой. Они сразу захотели со мной познакомиться. И в результате решили, что я довольно симпатичный мальчик.

Я засмеялась, и Питер тоже еле заметно улыбнулся. Он рассказал мне о приемных родителях, о школе, о том, как бросил институт и семья с этим смирилась. Я очень многое узнала из его рассказа и была рада, что его жизнь складывалась вполне благополучно.

Внезапно Питер замер. Его лицо окаменело, а в глазах появилось выражение, какое бывает, когда человек испытывает шок. Я проследила за взглядом Питера, желая понять, что его так потрясло. А когда поняла, то почувствовала, как екнуло в груди: Ригель!

Питер увидел Ригеля. С ним оживленно разговаривала Аделина. И хотя он, как обычно, плотно сжимал губы, но слушал ее очень внимательно. Она улыбнулась, игриво пожав плечами, и он ответил что-то, что сильно ее рассмешило: звонкий смех зазвенел по комнате.

– Он… – выдохнул Питер неузнаваемым голосом. – Что он… здесь делает?..

– Питер, все не так, как ты думаешь, – поспешила я его успокоить.

Я вспомнила, кем был Ригель в наших детских воспоминаниях: злым и жестоким мальчиком, от которого надо держаться подальше. Питер сам меня об этом не раз предупреждал.

– Есть кое-что, чего ты не знаешь, – продолжила я тихим голосом. – Ригель никогда не имел ничего общего с мучительницей. Поверь мне!

Возможно, если бы Питер увидел его на суде, ему многое стало бы ясно, но Ригеля там не было.

– Я так и думал, что рано или поздно снова его увижу. Посмотри на него!

Питер выплевывал слова с такой неприязнью, что мне стало не по себе. С другой стороны, его можно было понять: он видел перед собой уверенного красивого парня, тогда как сам по-прежнему нес в себе горечь обид и унижений.