— Патрикий Александр, — милостиво склонила голову Мартина.

— Кирия, — низко поклонился тот.

Патрикий был вполне доволен своей жизнью. Понемногу младший август Константин все больше и больше становился покорен его воле, а корпус варангов, охранявший других детей императора Ираклия, сгинул в битве при Ярмуке. Теперь дворец охраняли преданные лично ему люди, и он был почти всесилен. И лишь небольшая осечка, когда его посланцы так и не смогли отравить князя Словении, омрачала существование протоасикрита. Хотя, если быть до конца честным, это была не осечка, а чудовищный провал, последствия которого ему еще предстояло предотвратить. Ну, или ответить за них, если предотвратить не удастся. Потому-то патрикий больше не выходил из дворца иначе, как окруженный небольшой армией. Его родители умерли, брат и сестра жили под надежной охраной, а сам он старался больше не вспоминать того парня с короткой бородкой и жутким, леденящим душу взглядом.

— Что там наши заговорщики? — лениво спросила Мартина, которой устранение Иоанна и Феодора было на руку. — Шумят?

— Шумят, госпожа, — усмехнулся патрикий. — Мы пока наблюдаем за ними, выявляем все связи.

— Может, уже пора их взять? — недовольно протянула императрица.

Годы не пощадили ее. Она родила десять детей, и изрядно располнела, став не по годам тяжела на подъем. Вместо молодой красивой женщины сидела измученная борьбой за власть, ненавидимая всеми волчица, защищающая свой выводок. А еще Мартина очень устала, оставшись совершено одна. Муж был далеко, а верные даны погибли. Ее нервы были натянуты, как струна. Она теперь даже спала плохо, вздрагивая по ночам от каждого звука.

— Что это за шум? — недовольно повернул голову патрикий. — Кто посмел?

Прямо за дверью раздался грохот, потом придушенный вопль, а потом створки распахнулись, и в покои императрицы ввалился Сигурд Ужас Авар собственной персоной. И императрица, и патрикий так удивились, что даже немыслимая дерзость дана так и осталась без ответа. На него просто смотрели недоуменно. Ведь такого просто не могло быть, потому что не могло быть никогда. Никогда и никто не входил в покои императриц без высочайшего на то дозволения.

— Я к госпоже хотеть пройти! — сказал он, глядя прямым детским взглядом. — А меня не пускать! Я перстень показать, а меня все равно не пускать! Проваливать, говорят, варвар! А я точно знать, что у кого этот перстень есть, тот может к госпожа пройти. Ну, я этот глупый дурак, который порядки не знать, немного бить и сам к госпожа прийти. Госпожа этот неуч наказать! Да, госпожа?

— Что? — Мартина захохотала в голос, до слез, до колик в животе. Ей давно не было так весело и спокойно, словно с этим придурковатым громилой вернулась ее прошлая жизнь, когда перед женой императора-победителя пресмыкался весь мир.

— Наказать? — она даже всхлипывала от смеха. — Сигурд, ты что, жив? Да как ты посмел вломиться в мои покои? — она снова согнулась от смеха, не замечая странного взгляда протоасикрита Александра, который погрузился в глубокую задумчивость.

— Госпожа! Мы спасем вас! — закричал офицер дворцовой стражи, который привел два десятка схолариев. — Руки поднял, варвар! На колени!

— Это мой слуга! — махнула рукой Мартина, вытирая слезы. — Пропускать его ко мне всегда, в любое время! Можете идти!

Схоларии удалились, а Сигурд, глядя все так же прямо, произнес.

— Я прийти, потому что про заговор знать, госпожа! Поэтому тот дурак бить и в дверь вломиться. Я знать, что нельзя! Но я тебя спасти! Ломать дверь — малая беда.

— Надо же! — удивилась Мартина. — Все сегодня хотят меня спасти. Удивительно даже! Я же тебе сказала, Александр, что их пора брать, — ледяным тоном добавила императрица, которую тут же покинуло веселье. — Если об этом уже судачат в тавернах, то ты рискуешь сильно опоздать.

— Я хотеть принести тебе их головы, госпожа, — преданным взглядом смотрел на нее Сигурд. — Но сначала спросить разрешения у тебя. Это знатный армяне, которые к нам от персов перебежать и Иоанн, император сын. И Феодор младший с ними. Я в таверне быть, там слышать. Пьяный дурак болтать.

— Убивать никого не нужно, Сигурд, — ответила Мартина, глядя на него почти что с материнской нежностью. — Возьми десяток тех бездельников, которых ты побил, и притащи изменников во дворец. Государь скоро будет здесь. Мы ждем его со дня на день.

— Слушаюсь, госпожа! — рявкнул Сигурд и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

— Откуда у него ваш перстень, кирия? — недоуменно посмотрел на императрицу Александр. — Зачем вы дали его простому наемнику?

— Так было нужно, — поморщилась Мартина, которой пришел в голову тот же самый вопрос. — Так было нужно, патрикий. Это вас совсем не касается. Я вольна раздавать своим слугам все, что пожелаю.

Два василевса империи и две императрицы сидели в тронном зале, кричащая роскошь которого резко контрастировала с унылым состоянием государственной казны. Разряженные схоларии, которые вновь появились во дворце, блестели золотыми цепями, расположившись в красивых позах около порфировых колонн. Языческие статуи Победы, которые никто даже не подумал убрать, презрительно смотрели на заговорщиков, стоявших на коленях перед императорской семьей.