— А кто на самом здоровом корабле плавать будет, а? — спросил Вуйк у шурина. — Мы чуть не год корячились, пока каждую деталь досочку к досочке сложили и обозом в Тергестум отправили. Ко мне на лесопилку даже сама княгиня Мария приезжала. Вот я удивился тогда!

— Этот корабль она княжичу Святославу подарить хочет, — пояснил изрядно пьяненький Вацлав. — Но ты остерегись сюда свой нос совать, и больше никому никаких вопросов про это не задавай. Понял? Это дело мутное, из-за него сама княгиня у государя в опалу попала. Он ее аж в Испанию услал, а тебе так и вовсе башку оторвет, как курёнку. Княгиня горы свернула, чтобы свою вину загладить. Но ты не трепли языком об этом. Я и сам про это не все знаю, и даже знать не хочу.

— Чур меня! — перекрестился Вуйк, который недавно сменил веру. — Я ни звука никому. Пусть Перун меня молнией убьет, если я хоть слово сболтну!

— Княжич скоро уедет из Братиславы, — сказал Вацлав, — и я с ним уеду. Надолго! Государево дело.

— А куда едешь? — жадно спросил Вуйк.

— Не положено о том болтать, — неожиданно трезвым взглядом посмотрел на него шурин.

— Да ладно тебе, — примирительно поднял руки Вуйк. — Что же я, без понятия совсем? Нельзя, так нельзя! Что там насчет внучки боярина Горана, не узнавал? Отдадут ее за меня?

— Узнавал, — ответил Вацлав. — Вено(1) хотят в тысячу ромейских солидов.

— Немало так-то!— поморщился Вуйк. Сумма была заоблачная, даже для боярской внучки. — Рублями возьмут?

— Только золотом в монете, — покачал головой Вацлав. — Или посудой по весу.

— Да… — задумался Вуйк. — У меня столько золота нет. Да и светить свой интерес неохота. Государь ромейскую монету не слишком жалует. Ему такое точно не понравится. Поможешь?

— Со Збыславом поговорю, — кивнул Вацлав. — У него точно есть. Он свою толику возьмет, конечно, но немного. Мы же с ним в друзьях.

— Сделай милость, — преданно посмотрел Вуйк на шурина.

Удивительно, но простой боярский сын, который носил не самый высокий чин в Тайном Приказе, по своим возможностям далеко превосходил его самого, одного из богатейших людей княжества. И как такое могло получиться?

В то же самое время. Тергестум(2).

После тщательного размышления, на которое ушло минут семь, не меньше, Марк решил перевести операции княжеского Торгового дома в Истрию. Он едва успел осмыслить все, когда пропыленный гонец в невероятно роскошном кафтане и короткой кольчуге постучал в его дверь. Государева почта! Любой дурак знает, что если тронуть такого гонца, то за тобой придут княжеские егеря в каракулевых папахах с серебряной кокардой в виде волчьей головы. Пара особенно непонятливых словенских деревень во Фракии, разоренных вчистую, убедили в этом даже упрямцев из Семи племен. И теперь всадники в цветастых одеждах, резавших глаз своей пестротой, скакали по дорогам спокойно, провожаемые лишь долгими задумчивыми взглядами.

В этот раз послание было устным, до того оно было важно. Покушение на государя! Людей и товар вывезти незамедлительно. Людей — особенно! Впрочем, Марку никто и не думал препятствовать. Белые, как снег, императорские чиновники тоже получили послание из Словении. И веяло от того послания еще одной войной, которой разоренная бесконечными поражениями империя могла просто не выдержать. Полсотни купеческих обозов ждало разрешения на выезд из Словении, и дано будет то разрешение не ранее, чем последний горшок с медом и последний слуга из Торгового дома его светлости Самослава Бериславича покинут Константинополь. Так оно и вышло. Марк вывез товар и семью, а потом и сам сел на корабль, который пошел в Тергестум, сопровождаемый княжеским дромоном. Слишком опасно было огибать Пелопоннес, ведь в Монемвасии и на острове Китира обосновались словенские пираты, не пропускавшие одиночные корабли.

Тергестум разрастался на глазах. Княжеское войско еще летом пробило коридор в Истрию, и теперь держало эти земли, расселив здесь пять сотен отставников- однодворцев. Немного, конечно, но пока больше и не требовалось. Их задачей было связать осадой нападавших, пока не придут на помощь аварские всадники и драгунские тагмы из Паннонии. На руинах античного города Эмона княжеские мастера уже вовсю возводили острог, получивший название по протекавшей рядом с ним речке — Любляна. Местные хорутане пошли под руку князя, и лишь самые упрямые роды откочевали на юг, пытаясь найти свое счастье в ромейских землях.

От вассального Словении княжества Крн до Тергестума было всего-то полтораста миль, неделя пути для купеческого обоза. И вот теперь и этой территорией приросла держава князя Само, смирив дикие когда-то земли военным походом. И это был еще не конец. По слухам, князь готовил большой поход, которым хотел отодвинуть южную границу на линию Салона-Белград, и тем обезопасить торговые пути, ведущие из морских ворот княжества в сердце страны.

В Тергестуме было тепло, примерно так же, как в Константинополе, и бухта у порта не замерзала никогда, даже в самую стужу. Потому-то именно здесь начали строить княжеские корабли, два десятка которых уже стояло на рейде. Корабли были двух типов — привычные дромоны, украшенные непонятными башенками на корме, и огромные пузатые баржи, догадаться о назначении которых Марк так и не сумел. Схожие корабли, только поменьше, везли из Александрии пшеницу и ячмень, но зачем они нужны здесь? Зерно из Словении на сторону не продавали, а привозить его в Тергестум смысла не имело. Истрия уже давно кормила себя сама.

— «Владыка морей» — прочитал Марк надпись на борту самого большого дромона, у которого, ко всему прочему на носу были странные отверстия, окованные вокруг бронзовым листом. Он никогда не видел ничего подобного. К удивлению купца, среди матросов было множество александрийских греков, выговор которых он прекрасно знал. — Чудеса какие-то!

Марк никогда еще не видел, чтобы корабли имели имена, словно люди, но сама идея ему понравилась. Ведь и у коней тоже есть прозвища, так почему бы не иметь своего названия кораблю, тем более, такому большому и красивому.