Я рассказала дяде Джорджу о том, что вообразила, и он всё смеялся и смеялся. Он сказал, что одно я угадала верно: там было много ослов, но не у всех было четыре ноги. Он сказал, что годы, которые он провёл в Крестовом походе, были больше похожи на ад, чем на рай, и было там мало веселья и песен, но много смертей от жажды, поедания мёртвых лошадей и ходьбы по колено в крови по бренным телам. Наверное, мне стоит в этом усомниться.

21-й день октября, праздник святой Урсулы и её одиннадцати тысяч соратников, замученных гуннами

Дядя Джордж учит меня – на латыни, греческом и арабском – самым полезным для крестоносца фразам:

«Объясните мне дорогу снова, медленнее».

«Почём вино? Слишком дорого».

«У вас есть травы от головной боли?»

«Ты мошенник. Ты лжец. Ты сын собаки и верблюда».

Быть может, дядя Джордж поможет мне принять Крест и стать крестоносцем. Мне даже не придётся заматывать грудь и притворяться мужчиной, ведь всем известно, как Алиенора, жена Генриха Второго, мать Ричарда Львиное Сердце и ужасного Джона Мягкий Меч, вела свой женский отряд в Крестовый поход. Они сидели верхом на великолепных белых лошадях, а под льняными туниками носили обтягивающие штаны и красные кожаные сапоги до колена с оранжевыми шёлковыми накладками. Я бы пешком пошла в Святую землю ради красных сапог с оранжевыми шёлковыми накладками. Я поговорю с дядей Джорджем.

22-й день октября, праздник святого Доната, ирландского монаха, которого объявили епископом, потому что чудесным образом зазвонили колокола, когда он вошёл в церковь

Учёные мужи на Востоке называют этот праздник днём рождения Мира, годовщиной Творения, свершившегося четыре тысячи лет назад. Так говорит дядя Джордж. Интересно, кто ведёт счёт. Немногие из деревенских вообще знают, когда они родились. Обычно говорят, что это был год, когда загорелся амбар мельника или когда нового священника выгнали из деревни за распутство.

К дяде Джорджу наконец-то приехали его вещи, и он раздал нам всем подарки: бронзовые ножи и котлы, для моей матери – шёлк цвета шафрана и лаванды, а для наших желудков – имбирь, корицу, гвоздику, фиги, финики и миндаль. Для меня – то, что называется «апельсин», сморщенный и сухой, с плесневелым коричневым запахом. Когда я закрываю глаза, то под плесенью чую намёк на аромат сладкого горячего солнца. Джордж говорит, что спелые апельсины на вкус – как вода из райских рек.

Ещё он привёз мне особый подарок – попугая в клетке из слоновой кости и дерева со сладким запахом, чтобы пополнить семейство птиц в моих покоях. Поскольку батюшка построил верхнюю комнату, где спит он сам, моя мать и важные гости, я делю спальню только с кормилицей Морвенной, служанками моей матери, гостящими девочками и моими птицами. Вместе с попугаем у меня девятнадцать птиц в клетках, свисающих с потолочных балок. Их трели заглушают звуки, когда отец ревёт, храпит или плюётся. Вчера ночью я заснула, нюхая апельсин и слушая песню птиц. Мне снилось, что я ангел.

23-й день октября, праздник святого Кутберта, первого человека, что подковал лошадь

Я наконец-то смогла обсудить с дядей Джорджем свою идею отправиться в Крестовый поход в Святую землю. Он говорит, что уже слишком поздно. Собственная жадность, жестокость и глупость победили крестоносцев, и туркам осталось только смести их, как грязную солому.

Иногда Джордж говорит не так, как тот, кто носит святой крест. Он говорит, что перестал быть крестоносцем, когда понял, что Богу не может быть угодно столько крови – неважно чьей.

Он сбивает меня с толку. Мои щёки горят, а сердце трепещет, как бражник, и сны мои становятся всё нежнее и краше. Не знаю, почему у меня так бурлит печень – из-за Джорджа или потому, что за ужином я съела две порции пирога с угрём.

24-й день октября, праздник святого Маглория, который выгнал дракона из Джерси

Я встретила Элис на верхних лугах, как мы и намеревались. Она потеряла гребешок, что держал её волосы, сапожки её были порваны и запачканы, а нос покраснел от солнца. Она была очень похожа на меня.

Элис ещё много чего рассказала мне про французского короля и его дам, о замках и турнирах, о леди Гислейн, у которой был ручной барсук, о Гийо из Лиона, который пукнул, кланяясь королю, и был отлучён от двора на год, и о своей лучшей подруге Мари, которая вышла за призрака.

А я рассказала о своём красивом и сбивающем меня с толку дяде Джордже. Она очень хочет сама его повидать, так что мне надо уговорить матушку пригласить Элис на празднование дня моей святой.

Элис считает, что Джордж похож на Архангела Михаила. Я сказала, что он больше похож на святого Георгия, который убил дракона. По правде, он красивее их обоих, ведь его зелёные глаза такие живые и яркие. Они меняют цвет на солнце, и порой румянец расцветает на его щеках, и капельки пота сияют на волосках вокруг рта, и он пахнет лошадьми, пряностями и кожей. Никакой мёртвый святой не может быть прекраснее него.

Я пропустила и обед, и ужин, но добралась домой до темноты. Я сказала матушке, что собирала тёрн Морвенне на желе. А Морвенне сказала, что меня послали за шиповником для матушки. Быть может, они не сравнят эти истории до той поры, пока я не засну.

Мой дядя Джордж – орёл.

25-й день октября, праздник святого Криспина и святого Криспиниана, башмачников, которых до смерти затыкали сапожным шилом

Я смешала воду и яйца с чернилами для письма, чтобы нарисовать картину на стенах моих покоев. Там я рисую сцену из рая – с собаками и птицами, похожими на меня, ангелами с лицом моей матери и святыми с лицами Эдварда, Элис и Джорджа. А внизу – Ад, где бедные души с лицами моего батюшки корчатся в вечных муках. Я нарисовала Бога с лицом Перкина, ведь Перкин – самый мудрый человек, которого я знаю. Но Морвенна впала в жуткий страх и начала стенать что-то про богохульство и адские мучения, так что я вымарала Перкина, и теперь у Бога просто серое водянистое лицо.