Тем временем ко мне подошёл дворецкий Тибор.

– Комната для вас и госпожи Батори готова, – поклонившись, сухо объявил он.

– Чудесно, – кивнул я, – вели слугам сервировать ужин.

– Милый! – плавно завершив последний пируэт, Фели подлетела ко мне, – ужин подождёт, я совершенно не голодна. Я хотела бы сначала осмотреть твой замок.

Я усмехнулся и приобнял её за плечи. Сердце замерло, когда ладонь ощутила тепло её кожи сквозь тонкий шёлк.

– Как пожелаешь, дорогая, – выдохнул я. Фели лукаво посмотрела на меня снизу вверх и проворковала:

– Особенно меня интересует одно конкретное место.

И, кокетливо хлопнув ресницами, добавила:

– Но это не спальня.

– Что вы хотите сказать? – потрясённо переспросила я его, – то есть, Рена приворожили?

– И не только, – терпеливо повторил Иштван. Он сел поудобнее на стуле, окинул красноречивым взглядом огромную лужу на полу, оставшуюся от моих экспериментов.

– Ой! – подскочила я, – Сейчас уберу!

– Успокойтесь, – вздохнул Арделиан, – я вас не для того сюда перенёс, чтобы вы мне прислуживали. Готов биться об заклад, вы этого уже наелись, и до замужества, и после.

Он вытянул руку над полом и начертал руну огня, сопроводив её символом ослабления. Воздух в помещении стал горячим и сухим. Половые доски тут же с готовностью зашипели, исторгнув клубы пара. Лужа исчезла моментально; ту же самую процедуру Иштван проделал с моим платьем и своей одеждой.

Я наблюдала за этим процессом, как зачарованная, и не сразу осознала смысл его последней фразы. Когда же до меня дошло, не на шутку возмутилась:

– Когда я вышла замуж за Рена, у нас были слуги!

– Судя по вашим рассказам, ваша замужняя жизнь была настолько не сахарной, что у меня сложилось впечатление, будто прикажи ваш ненаглядный Рейнольд – и вы вновь с охотой вернётесь к чёрной работе по дому, – невозмутимо парировал Иштван. Чуть поморщившись – видимо, даже подлеченная рана давала о себе знать – он положил руки на стол и устремил на меня испытующий взгляд, – вы же его боялись до колик!

Я открыла рот, набрала воздуха, чтобы достойно ответить, и не смогла. Иштван попал в точку: Рена я действительно боялась. Но…

– Но это было не всегда, – тихо сказала я, опустив голову, – раньше Рен был добрым, нежным и заботливым. Он любил меня, безумно красиво ухаживал, а после свадьбы чуть ли не на руках носил. Думаю, так драконы поступают со всеми истинными…

От воспоминаний из прошлой жизни повеяло таким теплом, что к горлу подступил комок, а к глазам – слезы. Я поспешно стёрла их, чтобы не раскисать на глазах Арделиана, и сглотнула.

– Мне об этом ничего не известно, – вдруг услышала я его безжизненный голос. Удивлённо подняла глаза: Иштван сидел напротив, с отсутствующим видом глядя в пустоту. Его глаза были пустыми, как озёра, затянутые льдом.

Видимо, почувствовав мой взгляд, он моргнул и с явной неохотой пояснил:

– Вероника не была моей истинной. Но это не мешало нам любить друг друга – самозабвенно и горячо. Она была моей единственной, той, с которой я был готов пройти всю жизнь до самого конца. Вся эта чушь про истинных – полный бред, если так подумать, – его глаза вдруг сверкнули, и я почувствовала, что Иштван заговорил на очень важную для себя тему, – пример вашего мужа показывает, что истинность – не залог верности. Рядом с Вероникой я просто не замечал других женщин, для меня существовала только она! Как видите, истинным тоже изменяют, и вполне легко, если перед носом появляется соблазнительная девица, которая оказывается совсем не против…

– Вы же сами сказали, что Рена приворожили! – не выдержав, перебила я его и осеклась, кляня себя за несдержанность. Щёки полыхали от негодования, – он совсем не такой!

– А откуда вам это известно? – выгнул бровь чернокнижник. Я смешалась и замолчала, уставившись на столешницу. В голове билась куча возражений, но ни одно не казалось убедительным.

Разговор зашёл в тупик. Повисла тяжёлое молчание. Мы оба смотрели в сторону, избегая взглядов друг на друга.

Тишину первым нарушил Иштван.

– Ладно, – шумно вздохнул он, – зря я затеял эту беседу. Простите мою несдержанность, Ариадна. Вернёмся к нашей теме.

Я холодно кивнула, показывая, что принимаю его извинения. Негодование всё ещё клокотало внутри. Как он может судить так о нас с Рейнольдом за глаза? Он же совсем ничего о нас не знает!

– Итак, наша битва, – Арделиан прикрыл глаза, явно погрузившись в воспоминания, – знаете, я могу отличить соперника с ясной головой от соперника с замутнённым сознанием. Могу сказать почти с полной уверенностью, что у Рейнольда сознание было не просто замутнено: оно практически полностью погрузилось во мрак.