Испуганный, Вайверн со всех крыльев бросился наутёк, и только небольшие размеры помогли не попасться сразу. Он нырнул в ветви деревьев — гигант бы не протиснулся. Филипп прижался к спине дракона и зажмурился. «Он знает, куда лететь», — повторял он себе каждый раз, когда широкие листья хлестали по лицу, и мысленно умолял Вайверна лететь так быстро, как он только может.

Страшнее стало, когда они вынырнули из высокого леса. Впереди уже блестел купол над стеной, но до него простирался низкий лес, в котором было не спрятаться. За спиной чувствовалось горячее дыхание, было слышно, как огромные крылья разрезают воздух. Сигнальный шар полетел вперёд, чтобы предупредить Грига. Филипп молился небу, чтобы они успели, чтобы Григ всё понял и тоже успел, потому что секунда промедления — и огромные зубы могут сомкнуться прямо на них с Вайверном.

Барьер был всего в паре метров. Вайверн закричал, тормозя, и ушёл в сторону. Преследующий их монстр на всей скорости врезался в барьер, и тот пошёл тревожной рябью, словно разбился.

Или его сняли.

— Вперёд! — выкрикнул Филипп.

Это был их последний шанс.

Что-то ослепительно блеснуло — и Вайверн занырнул под купол.

Мощный удар, шипение барьера, пронзительный, полный злости рык — и чёрной тенью гигантский дракон пролетел над куполом. Он внимательно проследил за тем, как Вайверн приземляется, сверкнул глазами, облетел всю базу — и скрылся в ночи, там, откуда прилетел.

И только тогда Филипп вздохнул спокойно. Он слез с Вайверна, вытер со лба пот и покачал головой, глядя на дракона.

— Мы с тобой едва не попались.

Вайверн что-то пробурчал, ещё не отойдя от пережитого, и Филипп ласково похлопал его по шее.

— Иди спать.

Тот, озираясь, пошёл к себе под дерево и беспокойно улёгся.

Филипп поспешил к выходу. Григ встретил его диким взглядом.

— Ты натравил на базу гигантского каменного дракона! — прорычал он.

— Всё обошлось! — выдохнул Филипп.

— Могло бы не обойтись, если бы я снял барьер. — Брови Грига многозначительно дёрнулись, а зубы сжались.

На Филиппа словно вылили ведро ледяной воды.

— Ты его не снимал? — Он смотрел на Грига с недоумением.

Тот покачал головой.

Филипп не мог уснуть всю ночь. Когда он закрывал глаза, в памяти всплывали горящие золотом узоры на драконе. Его рык всё ещё отдавался на задворках сознания, звенел в ушах, и голова казалась абсолютно пустой, словно мысли испуганно разбежались от поселившегося в голове монстра.

Вокруг царили тишина и темнота. Ни единого звука. Как будто он упал в Вечность.

А потом мысли начали возвращаться. Возвращаться с такой скоростью, будто хотели разорвать голову. За них не удавалось ухватиться, они мелькали вспышками и тут же уносились, пока наконец не сформировались в один вопрос: как Филипп проник под барьер?

Сам для себя он сначала решил, что — раз уж Григ ничего не отключал — дракон ударом повредил купол, тот ослаб и пустил Филиппа внутрь. Он просто успел проникнуть в «трещину». «Логично», — подумал Филипп, глядя в потолок, и моргнул.

Он подскочил, как ужаленный. Перед глазами будто сверкнула молния — и кусочки пазла выстроились иначе. Поражённый, он вертел головой из стороны в сторону, затем встал и прошагал до окна, нервно посмеиваясь. Губы сами расплывались в улыбке. Он был уверен, что понял.

Та вспышка, что он видел, занырнув под барьер… Генерал Армэр в день, когда они наконец встретились на острове, появился с такой же. «Он ведь сказал, что в королевской семье всегда есть наездники… Истинные наездники. — Филипп барабанил пальцами по подоконнику. — Он наверняка не просто так предложил мне учиться у него. Он должен чувствовать…»

С этой мыслью Филипп увидел, как над мрачной стеной забрезжили первые рассветные лучи.

Происшествие обсуждали с самого утра.

«Да укуси меня дракон! Я брился, когда услышал его. Думал, пробьёт барьер».

«Купол сверкал, как молния во время грозы!»

«Удивительно, как мы все ещё живы».

Филипп напряжённо слушал, и кусок не лез в горло. Он с ужасом ждал, когда кто-то скажет, что видел ещё и другого дракона. Вряд ли его было сложно заметить, когда купол сверкал так ярко, а ни Филипп, ни Вайверн не думали об осторожности — только о том, как бы остаться живыми.

Им очень повезло. А за удачу нужно платить.

Заплатить пришлось общением. Заводить друзей на острове Филипп не собирался — он пришёл сюда не за этим, а потому единственным, с кем у него сложились относительно хорошие отношения, оказался Григ. И тот теперь с Филиппом разговаривать не хотел: ходил бледный и считал минуты до того, как его уволят. Он считал себя виноватым. Он ведь старше, значит, должен был быть умнее, должен был предупредить, куда летать не стоит и что обязательно нужно избегать всего, что выглядит как гора там, где гор быть не должно. Это казалось логичным, естественным и не требующим пояснений, но, видимо, не всем.