Нет, не так дела сердечные решаются. И не ушёл он из Берёзового Кута, а сбежал как тать. Защищая сестру, совсем не подумал о своей любимой. И не будет покоя ему, если не разрешит вопросы, как мужчине следует.

Совсем уж было собрался он в родное селение, как беда у князя случилась, сынок маленький пропал. Как? Куда? Кто похитник? Княгиня от горя слегла, не ест, не пьёт. Князь с дружиной верной с ног сбились. Стали соображать, что те разбойнички неспроста напали тогда на княжескую супругу. Знать не драгоценности они хотели себе добыть, а маленькое дитя похитить.

А тут ещё неожиданно дядька Ивар с Ланом в город прибыли. Новое огорчение обрушилось на Еремея. Ночью обдумал молодец, как быть. И порешил.

Утром пришёл к князю, поклонился, и отпросился в дальнюю, неведомую дорогу. И обещание дал, что, где бы он не оказался, узнавать в пути, разведывать, нет ли слухов о княжеском дитяти. Долго раздумывал князь. Но отпустил. «Кто знает пути-дороги человеческие? Может, и пересекутся ещё раз твоя, добрый молодец Еремей, и сыночка моего ненаглядного свет-Илюшеньки».

Закрутилось — завертелось, и вот уж Еремей шагал по тропе, где недавно проходила его суженая. Следы Василисы то терялись, то вновь представали его зорким глазам.

Для ночёвок останавливался в тех же местах, что и Василиса. И Василисин двухдневный переход он преодолевал за день. Для этого ему приходилось изрядно потрудиться — прошагать, но усталость растворялась в сладком чувстве, что несколько ранее на этом же самодельном лесном ложе спала его милая.

Синюю ленту, которую он нашёл на лесной тропе во второй день перехода, он каждую ночь клал под щёку, и ночи его были полны уюта и нежности, которые он не испытывал ранее никогда.

На этот раз, откинув крышку лешего колодца, ребята ожидали более интересное зрелище, но увидели себя. Своё отражение, и ничего похожего на предвидение. Хоть прямо поглядеть, хоть через левое плечо, хоть через правое, на всякий случай, — ничего. Две белобрысые, чуть взлохмаченные головы и блеск листьев сверху. Устав от созерцания собственных отражений, они вспомнили про выход на «тот» свет и перефокусировали взгляд к другой цели. И тут кое-что оказалось поинтересней.

— Глянь-ка, вроде на другом месте.

— Да это не тот камень. Тот был чёрный, а этот какой-то белый.

— Ага. Пошли, а то и так долго уже здесь торчим.

Некоторое время шагали молча, пытаясь понять, что же находится на дне.

— Может, леший что положил?

— Ты что, дурак? Будет леший в колодец что прятать. У него, небось, целый лес — прячь, где хочешь.

— Ага, в лесу спрячешь, а потом сам забудешь. Вон тут сколько всего.

— Леший не забудет.

— А зачем ему колодец?

— Пить, знамо дело. Зачем же ещё?

— А-а-а.

— Тише! Слышишь?

— Кто-то скачет.

— Прячемся!

Едва ребята успели нырнуть в кусты, как на дороге показались всадники. Они быстро проскакали мимо.

— Чужие!

— Я видал их уже раньше, Малой. Они разговаривали с пастухом.

— Айда за ними!

Ребята выскочили на пустую уже часть петляющей дороги и бросились бегом, чтобы не отстать от незнакомцев. За поворотом вновь увидели их.

— Смотри, спешились. Без коней в колдыбань направляются.

— Ну да, там густые деревья, там лошади не пройдут.

— Один с лошадьми остался. Пойдём в обход, а то заметит.

— Побежали.

На этот раз ребята не стали тратить время на то, чтобы обуться, они забыли о своих страхах перед нечистой силой, страх за своё селение, настороженное отношение к чужакам — эти чувства заставляли сломя голову нестись сквозь дремучие дебри, впрочем, стараясь делать это максимально бесшумно.

Малой схватил приятеля за руку:

— Стой! Вон они.

Ребята теперь пробирались медленно, пытаясь нормализовать дыхание. Чужаки остановились, стали непонятно копаться в лесной подстилке. Вдруг подняли целый буро-зелёный пласт.

— Тайник?

— Глянь, полезли. Там землянка.

— Пошли поближе.

— Нет, опасно. Заметят. Давай здесь подождём.

Ждать пришлось долго. На этот раз вылезли трое. Третий, видать, в землянке был. Стали негромко переговариваться. Ребята старались не пропустить ни единого звука. К сожалению, до их ушей доносилось не всё.