Василий отправился к плотнику и заказал щит. Поставил на площади, вывел охрой и сажей: «Мы любим чистую Перловку». У домового Молчана попросил написать на бересте понятными для местных буквами и скопировал.

— Психология, — объяснял он Марьяше и Хохлику, которые пришли ему помогать. — Точно сработает. Мы продвигаем мнение, и если раз за разом повторять, люди привыкнут так думать.

Они кивали.

На следующий день надпись оказалась наполовину стёрта. На щите красовались чёрные отпечатки ладоней разного размера.

Василий рассердился, ударил в котёл, собрал народ и высказал всё, что думал по этому поводу.

— Мы для кого стараемся? — спрашивал он, расхаживая перед толпой. — Мы стараемся для себя! Мы все хотим жить чисто и хорошо, и только какие-то трое решили нагадить...

Он указал на щит.

— Нешто достали? — спросил старичок с бородой из колосьев. — Несподручно-то как... Ну, знамо дело, эт шешки: гадют и гадют.

— Какие шешки, если вот, видишь, не их отпечатки ладоней? — перебил его Василий. — Мы, значит, хотим ходить по чистым, нормальным дорогам, а эти трое против!

— Ах, паскудники! — погрозил кулаком старичок и в это же время задвинул ногой в траву зелёный яблочный огрызок, который сам и бросил минуту назад. — Найти их, да выпороть!

— Окей, — кивнул Василий и задумался. — Вот, значит, как поступим. Каждый убирает дорогу перед своим двором, а кто не уберёт, тот и есть паскудник. И если кто захочет его выпороть, ладно, я не против. Вечером проверю.

Вечером он проверил. Никто не убрал. Вообще никто.

— Я не понимаю, — жаловался он Марьяше. — Им просто пофиг! Вот как на них повлиять?

— Ты, Вася, сказывал, — задумчиво начала она, — что реклама эта твоя — сила великая. Будто с её помощью можно людей заставить делать то, чего они и не хотели...

— Ну, может, совершать покупки, — вздохнул Василий и вцепился в волосы. — Ну вот что, что тут сделаешь?

— Нешто ты не придумаешь, Васенька?

В голосе Марьяши звучала такая вера, что Василий приободрился, собрался и придумал. Ранним утром вымыл щит и написал: «После обеда! Соревнование! Плетём мётлы. Номинации: «Самая быстрая метла», «Самая красивая метла». Призы: пирог с рыбой, пирог с яблоками».

Довольный собой, он отошёл на два шага, оценил работу, вернулся и дописал внизу: «можно приходить со своими материалами».

Но всё-таки он подготовился, зная местных. Набрал прутьев в заброшенном саду, нашёл прочные и длинные ветки, которые бы годились на черенки, сходил к озеру за тонкой лозой.

Мудрик косил траву на берегу.

— Поможешь? — тихо спросил он. — Утомився я один.

— Ты не спеши, — сказал ему Василий. — Мы здесь в последнюю очередь всё расчистим, чтобы люди не заметили раньше времени. Тогда будут у тебя помощники.

— Расчистить надо бы, — кивнул Мудрик и опять вернулся к работе, как будто не услышал.

После обеда Василий сидел на площади, страшно гордый собой. Притащил скамьи, красиво разложил прутья. Марьяша, он знал, как раз печёт пироги, чтобы успеть к выбору победителя и угостить горячим. Он и сам собирался участвовать, чтобы мотивировать народ, и переживал только по двум поводам: что его метла окажется самой красивой и его обвинят в подтасовке результатов, или что она окажется самой страшной или вообще развалится.

Как оказалось, он переживал не о том.

Никто не пожелал участвовать в соревновании. Деревенские как будто вымерли, только иногда кто-то прошмыгивал задами, стороной обходя площадь. Василий негодовал.

— Я не понимаю, — жаловался он Марьяше позднее. — Может, они пироги с рыбой не любят?

Они сидели в его доме. Был уже вечер, потрескивала лучина, а больше ни звука. Все затаились с обеда — ни голосов, ничего. Обычно хоть сплетничают, или ругаются, или огрызки бросают, кто дальше, шумят и смеются, или шешков гоняют, а тут совсем притихли.

— Как не любить? — возмутилась Марьяша. — Мои-то пироги всем по нраву!

— Может, я осиновые ветки прихватил нечаянно?

— Так нет осины в том садочке.

— Тогда, может, они не знают, что такое номинация?..

— А ты, Вася, созови их поутру да спроси, — посоветовала Марьяша. — Всё лучше, чем гадать.

Так он и решил поступить.

Его утешило только одно: пироги почти целиком достались ему.

— Нет, я правда не понимаю, — сказал он, прожевав кусок. — За эти пироги можно сделать что угодно. Блин, реально классные пироги!