Я вернулся тогда к машине с напряженным членом и улыбкой на лице. Я тоже не отступаю.

Из моего горла, прежде чем я успеваю его остановить, вырывается смех.

– Это смешно?

– Это сексуально. Но мы оба знаем, что это неправда.

Я удаляю их с самого начала, как она начала их подавать, и послал своего человека, чтобы тот уничтожил все вещественные доказательства. Полицейские вспомнят, что ездили к ней домой, но когда они попытаются заняться расследованием – если они вообще поднимут свои задницы, то есть – им не на что будет опереться. В любом случае дела о преследованиях никогда не воспринимаются всерьез, и именно поэтому так много женщин оказываются убитыми.

Она рычит и бросает трубку, а я не могу сдержать гребаный смех. Особенно когда я открываю видео с камер и вижу, как она топает своими милыми маленькими ножками по дому, что-то бормоча про себя, вероятно, ругая себя за то, что вообще взяла трубку.

Веселье только начинается, маленькая мышка.

Все вокруг пронизывают басы играющей музыки. Ощущение, что ритм раздается прямо из моей груди. Я так и не смог привыкнуть к уровню громкости в клубах.

Я пробираюсь сквозь толпу мельтешащих парочек, пьяных девиц, трясущих задницами, и несносных придурков, на которых слишком много одеколона и геля в их волосах. О боже, один даже расстегнул пуговицы рубашки, чтобы продемонстрировать золотую цепочку, болтающуюся на его волосатой, слишком загорелой груди.

Лицо со шрамом – это образец для подражания, который мало кому удается воплотить в жизнь. Они могут полностью вымазать свое лицо в кокаине, но все равно не смогут продемонстрировать такого же изящества.

Я натягиваю капюшон на голову, чтобы скрыть свое лицо, пока поднимаюсь по металлической лестнице. По той самой металлической лестнице, по которой не так давно поднималась Адди с рукой другого мужчины, обвивающей ее.

Я наслаждался, отпиливая эту руку, и определенно сделал бы это снова.

Когда достигаю лестничной площадки, я останавливаюсь. На полупустом диване сидит Макс с раздвинутыми ногами и официанткой, подпрыгивающей вверх-вниз на его коленях; его голова откинута назад, глаза – закрыты. Ее юбка задрана, а стринги оттянуты в сторону, выставляя на всеобщее обозрение ее киску, лакомящуюся членом Макса.

Я вскидываю бровь, не впечатленный тем, как низко ей приходится подпрыгивать. У Адди никогда такой проблемы не возникнет.

По обе стороны от них сидят близнецы, которые получают полагающиеся им ласки от своих девушек.

Вздохнув, я отступаю в тень, достаю пистолет и прикручиваю глушитель. Басы здесь потише, но пуля, пролетевшая мимо уха, привлечет внимание любого.

Я целюсь и стреляю, пуля проходит в нескольких сантиметрах от головы Макса.

Он тут же ныряет в укрытие, отталкивая от себя бедную девушку, которая падает на пол. Она вскрикивает, прикрывая свое тело, поднимается и бежит прочь.

– Эй, – спокойно окликаю я.

Она замирает, а близнецы хватаются за свои пушки, в то время как Макс стремительно натягивает брюки, чтобы прикрыть свой теперь уже вялый член.

– Я буду благодарен, если вы уберете оружие обратно вместе со своими членами. Никто из вас не в моем вкусе. К несчастью для вас, у меня уже есть девушка. У нее красивые светло-карие глаза и склонность к опасным типам.

Один из близнецов не слушает и нацеливает пистолет прямо на меня, я делаю один аккуратный выстрел рядом с его головой. Он роняет оружие и поднимает руки.

Перевожу взгляд на девушек.

– Я хочу, чтобы вы, прекрасные дамы, проводили себя сами и никогда больше не вспоминали об этом, хорошо? У меня отличная память, особенно на лица.

Эти женщины никогда не увидят дуло моего пистолета, даже если они и проболтаются, но если они это поймут, то это, черт возьми, значительно усложнит мою жизнь.

Все они кивают и выбегают из комнаты так, словно в их голые задницы вцепился ротвейлер.

– Кто ты, мать твою, такой? Где, черт бы ее побрал, охрана? – выплевывает Макс, его рука нащупывает пистолет в заднем кармане брюк.

– Охрана этого клуба? – смеюсь я. – Знаешь, для того, кто имеет довольно сомнительные деловые контакты, ты наглый сукин сын, если у тебя нет своих чертовых охранников.

Макс негодующе фыркает. Я улыбаюсь шире, понимая, что он все еще не разобрался с лояльностью людей и этим досадным пробелом полномочий после уничтожения клана Талаверра.

– Не смог подобрать себе верных ребят?

– Не лезь не в свое гребаное дело, – огрызается он. – Кто ты и что тебе нужно?

Я пробираюсь к тому месту, где он сидит, и занимаю место рядом с ним, вздыхая так, словно только что уселся в шезлонг на частном острове с пина-коладой в руке.