– В сороковые годы на улицах города заправляло семейство Сальваторе. Преступным бароном был Анджело Сальваторе, – она наводит курсор на фотографию пяти мужчин.

В центре тот, кого и представляют в роли босса итальянской мафии, – загорелая кожа, большой крючковатый нос, и к тому же он невероятный красавчик с широкой улыбкой и блестящими карими глазами.

Его окружают четверо других мужчин, возраст которых варьируется от восемнадцати до двадцати с небольшим лет. Судя по белым волосам, пробивающимся сквозь черную шевелюру Анджело, это, должно быть, его сыновья.

Они все похожи на него и одинаково хороши собой. Двое из них в военной форме, скорее всего, они были призваны во время Второй мировой войны.

– Это четверо его сыновей, – подтверждает Дайя. – Но какими бы сексуальными они ни были, они нас не интересуют. Взгляни на задний план. Видишь его?

Она указывает на зернистое, слегка размытое изображение мужчины, смотрящего куда-то вдаль, позади семьи Сальваторе. Большая часть его тела скрыта, но на снимке можно различить красивое лицо, детали отличного костюма и шляпу.

– Это единственная фотография, которую я смогла раскопать, но думаю, есть вероятность, что это Роналдо.

Мой нос почти утыкается в экран, настолько сосредоточенно я рассматриваю его. Это победа. Любой мужчина в сороковые годы мог носить костюм и шляпу. Но этот отличается.

– Ты видишь то же, что вижу я? – взволнованно спрашивает Дайя.

– У него синяк под глазом и, кажется, разбита губа… – я сбиваюсь, когда обращаю внимание на правую руку Анджело, которая держит стакан с выпивкой. – Рука Анджело тоже повреждена!

Я перевожу взгляд на Дайю и словно смотрю в зеркало. Я знаю, что волнение, горящее на ее лице, является отражением моего собственного.

– И угадай дату этой фотографии, – произносит она, улыбаясь еще шире.

Мои глаза округляются.

– Сучка, просто скажи это.

– 22-е сентября 1944-го. Четыре дня спустя после той записи Джиджи, что Роналдо пришел побитым.

Мой рот открывается, и я снова перевожу взгляд на фотографию. Я смотрю на человека, который, возможно, являлся преследователем Джиджи.

И ее убийцей.

Я пьяна.

Я выпила еще две «маргариты», а Дайе пришла в голову светлая мысль налить нам еще несколько шотов текилы.

Мой мир вращается, пока я, спотыкаясь, поднимаюсь по лестнице, а по пятам за мной следует хихикающая Дайя. Мы обе передвигаемся на четвереньках, упираясь руками в грязный деревянный пол, чтобы не упасть.

– Сучка, зачем ты заставила меня столько выпить? – спрашиваю я, хихикая еще сильнее, когда чуть не опрокидываюсь набок.

– Я посчитала это ум… уместным, пока мы расследуем убийство, – заикается она заплетающимся языком, продолжая смеяться.

Я фыркаю, мое зрение все еще играет со мной.

Я провожаю ее в гостевую спальню и помогаю лечь в постель. Я не очень-то полезна, учитывая, что пару раз чуть не опрокинула нас обеих на пол, пока пыталась помочь ей стянуть джинсы.

– А как ты будешь снимать свои? – спрашивает она, глядя на мои джинсы.

Я машу рукой.

– Уверена, преследователь мне поможет, – отвечаю я.

Она комично расширяет глаза.

– Если он вставит в тебя свой член, запиши это. Я хочу потом посмотреть.

Сейчас перспектива потрахаться с моим преследователем кажется уморительной. Мы обе пожалеем об этом завтра, я уверена. Если вообще вспомним.

Мы хихикаем, как школьницы, и ее смех несется вслед за мной из комнаты. Я тяжело опираюсь о стену и, спотыкаясь, иду в спальню.

Я даже не пытаюсь снять джинсы. Просто падаю на кровать, поверх одеяла и всего остального, и через несколько секунд я уже в отключке.

Меня будит прикосновение кожи к моей щеке. Я стону, мой мир все еще кружится, когда я разлепляю покрытые коркой глаза и вижу свою тень, стоящего у моей кровати и убирающего волосы с моего лица.

– О, отлично, – ворчу я. – Ты тут.

– Мышонок, ты пьяна?

– Отличный способ задать очевидный вопрос, – бурчу я, вытирая слюну, которая стекает у меня изо рта.

Я все еще слишком пьяна, чтобы смущаться. Пошатываясь, сажусь и оглядываю комнату. Свет горит – видимо, я забыла его выключить – и мне кажется неправильным видеть своего преследователя в какой-либо другой обстановке, кроме темноты.