По семейной легенде, Савва Тимофеевич как-то посетил спектакль молодого еще Художественного театра (МХТ), посмотрел на Москвина в роли царя Федора Иоанновича и так растрогался, что тут же пришел на собрание акционеров театра и скупил все его паи. На самом деле он был одним из первых купцов, откликнувшихся на просьбу Станиславского помочь в создании первого в России общедоступного театра. Именно он нашел новое здание для театра в Камергерском переулке и оплатил его полную реконструкцию, заказав его перестройку своему любимому архитектору — Федору Шехтелю. Морозов практически содержал весь театр, покупал костюмы для спектаклей, а для пьесы «Снегурочка» даже снарядил экспедицию за костюмами на Север. По скромным подсчетам историков, Савва Тимофеевич израсходовал на театр колоссальную сумму — более 500 000 рублей. Но не только деньги Морозов положил на алтарь любимого дела — он отдал ему душу.

Станиславский по достоинству оценил Морозова: «Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы, но и служить искусству со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции и личной выгоды…».

Савва Тимофеевич лично руководил осветительной службой театра. Как-то один из его друзей, придя в особняк на Спиридоновке, увидел, как Савва на дорогущем столе красного дерева смешивает какие-то лаки. «Савва, ты бы хоть подстелил что-нибудь, испортишь ведь мебель», — заикнулся гость. «Стол что, ерунда, — ответил хозяин, — такой любой столяр за сто рублей сделает. А вот лунный свет только у меня в театре будет».

Мемуаристы пишут, что с годами Савва Тимофеевич стал тяготиться атмосферой в своем доме, его раздражала и излишняя роскошь, и чрезмерная светскость жены. Властный характер Зинаиды Григорьевны, когда-то восхитивший Савву Тимофеевича, стал тяготить его. Бешеная страсть к жене переросла в отчуждение. Они жили в одном доме, но практически не общались. Не спасли этот брак даже четверо детей. Наступил конец семейному счастью пары, создавшей свой союз по страстной любви.

Зинаида Григорьевна, умная и гордая, разлад переживала тяжело. Появляясь в светском обществе, она ходила с высоко поднятой головой, надменная и недосягаемая. За этим величием скрывались отчаяние и обида. Во всех своих бедах она обвиняла М.Горького, которого винила в крахе своей семьи — из-за него Савва Тимофеевич связался с революционерами и с актрисой Андреевой, ставшей в жизни Саввы Морозовой роковой женщиной.

Жена высокопоставленного чиновника А.А. Желябужского, принявшая сценический псевдоним Андреева, разочарованная неудачей в личной жизни, искала утешения в игре на театральной сцене. Ей прочили блестящую театральную жизнь, но она избрала путь профессиональной революционерки. Возможно, первоначально она просто «играла» в революцию, как играла ведущие роли на сцене МХТ. Но постепенно новая жизнь, полная романтики и тайн, полностью ее захватила, и для театра уже не осталось ни сил, ни времени.

М.Ф. Андреева

Многие считали Андрееву самой красивой женщиной русского театра. Сама великая княгиня Елизавета Федоровна писала ее портрет, а также самые знаменитые художники России — И.Н Крамской, И.Е. Репин, И.И. Бродский. Увлечение Саввы переросло в любовь, завязался бурный роман. Морозов, восхищаясь ее красотой, благоговейно преклонялся перед талантом и мчался выполнять любое желание.

Именно по ее просьбе он дает деньги на нужды партии, на побег из тюрьмы политических заключенных, на издание ленинской газеты «Искра», на создание подпольных партийных типографий. Он лично доставляет запрещенную литературу на… собственную фабрику, прячет в своем роскошном особняке революционера Николая Баумана, спавшего по ночам в кабинете хозяина или на бильярдном столе. Поговаривали, что в то время когда в особняке прятался Бауман, Морозова решил посетить сам московский генерал-губернатор С.А. Романов. Прием был обставлен самым роскошным образом. Сергей Александрович сидел за столом и даже не подозревал, что сидящий здесь же «друг семьи» Морозовых — опаснейший революционер Бауман, которого искала и не могла найти вся московская полиция.

Позже охранка установит, что Андреева была связана с большевиками и собрала для РСДРП миллионы рублей, использовав для этого влюбленных в нее богатых купцов и крупных промышленников. За свою уникальную способность «вытрясти деньги из толстосумов» Ленин даст ей партийную кличку «товарищ Феномен».

По словам К.С. Станиславского, она не просто использовала влюбленного в нее Савву Морозова, но и всячески осмеивала его перед московской публикой. Не выдержав едких насмешек над влюбленным человеком, режиссер направил актрисе резкое письмо: «Отношения Саввы Тимофеевича к Вам — исключительные… Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву… Но знаете ли, до какого святотатства Вы доходите?.. Вы хвастаетесь публично перед посторонними тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем. Вы ради актерского тщеславия рассказываете направо и налево о том, что Савва Тимофеевич, по Вашему настоянию, вносит целый капитал ради спасения кого-то… Я люблю ваши ум и взгляды и совсем не люблю вас актеркой в жизни. Эта актерка — ваш главный враг. Она убивает в вас все лучшее. Вы начинаете говорить неправду, перестаете быть доброй и умной, становитесь резкой, бестактной и на сцене, и в жизни».

Андреева принадлежала к числу людей, суждения о которых расходятся полярно. Очень редко современники отзывались о ней безразлично, равнодушно. «Ее или порицали или восхваляли, любили или ненавидели, превозносили до небес или клеймили», — вспоминала хорошо знавшая знаменитую актрису жена Луначарского Н.А. Розенель.

Но когда появилась в театре талантливая артистка Книппер-Чехова, то все главные роли стали отдавать ей. Андреева подняла бунт, стала жаловаться Морозову на Немировича-Данченко. В конце концов, два совладельца театра так возненавидели друг друга, что не могли спокойно разговаривать, и Морозов отказался от своего директорства.

Вместе со своим близким другом Максимом Горьким и Марией Федоровной он затеял новый театр, но тут Андреева и Горький объявили, что полюбили друг друга. Это открытие было для Саввы тяжелейшим потрясением. Но даже после того, как Андреева и Горький стали жить вместе, Морозов по-прежнему трепетно о ней заботился. Он преданно ухаживал за ней в больнице, ради нее вытаскивал из тюрьмы Горького, а позже сделал шаг, возможно, ставший роковым. Боясь, что когда-нибудь Андреева, по ее собственным словам, «умрет под забором нищей», он застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей на предъявителя и отдал страховой полис актрисе.