После нашей последней встречи с ответчиком я долго думала о том, что же во мне не так, почему он мне больше не звонит, не пишет, не предлагает встретиться? Я думала о том, что проблема во мне, что мне не стоит быть такой «скучной». Кроме того, приглашая меня на ужин, он говорил о том, что ему, как и его другу Василию, нравятся другого типа барышни (не монашки; ненормативная лексика скрыта цензурой) — дерзкие, характерные, с которыми просто и можно быть собой, которых можно не бояться обидеть. Им нравились те, что могут «доставить удовольствие» и не будут при этом напряженными: с ними проще.

Это меня задело. Я понимала, что я не такая. Я рассматривала девушек, с которыми, как я полагала, у него были связи, и предполагала, что ему нравятся раскованные, немного вульгарные дамы — те, что с черными выкрашенными волосами, большими агрессивными стрелками на лице, в черных кожаных куртках, коротких юбках и, разумеется, стрингах, вызывающих на дуэль.

Я же хотела больше посмотреть на себя со стороны. Для этого записалась на фотосессию к мужчине. Выбор фотографа-мужчины был особенно важен для раскрытия моей сексуальности. Я хотела узнать, что нравится в женщинах мужчинам, и кому как не мужчине было это знать.

К фотографу я пришла «в платье для поездки на мотоцикле с байкером». У него в студии надела босоножки на большой шпильке, и он стал меня фотографировать. Мне нужно было увидеть себя глазами мужчин, чтобы понять, что со мной не так, что отталкивающего в моей внешности увидел он и почему он больше мне не пишет.

Когда фотограф — темный мужчина приятной внешности, лет 37, с бородой, начал меня фотографировать, я заметила, что я скована — заученные и неинтересные позы смущенной и растерянной девочки, пытающейся всем своим видом протестовать против этого «похабного» клише.

Я попросила фотографа помочь мне с позированием, он помогал.

— Так, сделай дерзкое выражение лица, — сказал он.

Вместо этого, я засмущалась и улыбнулась.

— Попробуй сесть на стол.

Я села и опять улыбнулась.

Дело никуда не шло.

— Слушай, ты, наверное, занимаешься спортом? — спросил меня фотограф, посмотрев на серию уже сделанных снимков.

— Да, — ответила я тоном тургеневской барышни.

— Давай попробуем сфотографировать тебя в белье, — предложил он.

Я не стала отказываться. Это был мой первый опыт. Я знала, что у меня хорошее тело, на мне бюджетное, но в то же время однотонное черное белье, и что фото должно получиться. Когда я разделась перед камерой, то впервые испытала неизведанное чувство и большой прилив энергии.

«Наконец-то хоть один мужчина увидел результат моих трудов над собой, наконец-то я запечатлею себя такой и покажу другому мужчине то, что он упускает» — думала я.

Я чувствовала себя привлекательной. Я думала об ответчике, думала о том, что утру нос его легкомысленным и затертым до дыр хищницам… Да, эти мысли были моим самым сильным мотиватором. Я впервые почувствовала себя прекрасной.

Потом фотограф предложил пофотографироваться без бюстгальтера, но в пиджаке. Я не смогла этого сделать: в голове у меня возникли мысли об ответчике, поэтому я закончила с фотосессией.

Но мне было очень приятно, у меня проснулась бешеная энергия внутри, а кроме того, мне уже нетерпелось выложить свои фото в сеть для оценки ответчиком. Тем временем фотограф сделал мне чай, и уже в процессе чаепития мы вместе с ним в полумраке разговаривали о жизни батюшек в районных центрах. К слову говоря, у батюшек в районных центрах хорошая жизнь.

Я знала, что фотограф не сделает со мной ничего плохого, я читала это в его глазах. Он был добрым, он открыл во мне красоту… А позже один из моих снимков подписал: «Красота внутри…». Я обиделась, потому что я хотела быть красивой снаружи для одного единственного человека, который по неизвестной мне тогда причине не оценил меня. Позже какой-то местный лазутчик оставил под моим фото на странице фотографа комментарий: «Снаружи тоже ниче». Даже не знаю, какая надпись была менее обидной, о том, что я красивая внутри или о том, что я снаружи «ниче».

Времени обижаться не было, ведь мыслями я конкурировала со всеми девушками, добавившимися к ответчику в друзья в соцсетях. Сравнивая себя с каждой, я где-то чувствовала свое превосходство, где-то нет. Все это время я пыталась понять: «какой же мне быть, чтобы заполучить его?»

А сердце диктовало одно: «Раскрепощенной, дерзкой, огненной и сексуальной».

Опыт фотосессии дал мне повод задуматься о том, что мне нужно открыть себя, «заново родиться», раскрепоститься. Так, я записалась на актерские курсы. Но сначала мы с коллегой от «бурной» деятельности на работе записались на бачату. Там я конкурировала с очень ухоженной, оттого и красивой, девушкой. За километр видно было, что она из богатой семьи. Она была заносчива, уверена в себе и свысока поглядывала на других девушек. Её самооценка подтверждалась повышенным вниманием к ней представителей мужского пола. Что уж тут говорить? Именно с ней тренер записывал видео танца для рекламы занятий в группе в сети на телефон. А у меня в то время не было особой любви к себе. С чего бы вдруг? Меня же отверг объект моих воздыханий. Но я хотела доказать себе и своей коллеге, что я лучше этой богатенькой и напыщенной девушки, на которую таращится тренер. Поэтому на последующие занятия я ходила исключительно в топе и легенсах, чем, очевидно, запомнилась тренеру. Как позже сказала моя коллега, жена второго тренера ревниво поглядывала в мою сторону, когда я была в паре с её мужем.