В общем, когда я пришла к Набережной, его еще не было. Я волновалась. Мне пришлось ждать. Я не хотела выглядеть нелепо и позвонила маме, чтобы отвлечься, но в процессе разговора сама не заметила, как начала ходить по газону… Потом обернулась и увидела его… Разговор прервала.

— Где же еще как не в этом месте я мог тебя найти? — спокойным тоном спросил он.

— Я просто заговорилась... по телефону, — оправдалась я, испытывая чувство неловкости.

Когда мы прогуливались, он рассказывал о своем маленьком родственнике, о том, как он его любит и как его воспитывает, чтоб тот не мусорил в его доме. Я пыталась показать легкую заинтересованность его отношением к ребенку, и в то же время боялась детей, так как не имела опыта общения с ними, при этом я не хотела, чтобы мои слова звучали фальшиво. Мы прошли мимо девушки, занимавшейся фитнесом на Набережной, и он пренебрежительно обронил: «Продает себя». Мне эта фраза не понравилась, где-то я её уже слышала.

Назад к квартире он отвез меня в своей длинной и белой машине. В ней играла песня Марии Чайковской «Целуй меня». Мы молчали оба. Я опять же думала, что это знак, что эта песня говорит о его отношении ко мне. Я молчала: не знала, что говорить, опускала глаза, ждала его действий. Действий не поступило.

— Ты девственница? — прямолинейно-нетактично выпалил он.

Деваться было некуда, я ему доверяла и не могла врать, я сказала правду:

— Да, но, знаешь, я не считаю это каким-то престулением или еще чем-то... Это совершенно ничего не значит. Точнее, это означает то, что я не встречала еще парня, с которым хотела бы... интимной близости.

— У нас в офисе тоже есть коллега Валька, ей 30 лет и она девственница, — разбавил мою неловкость он.

Я не знала, какого эффекта от меня он хотел добиться рассказом о Вальке — поддержать либо высмеять — и спросила:

— А она почему...

— Почему девственница? — спросил он.

— Угу... — едва ответила я.

— Этого я не знаю.

В то время я едва могла что-то сообразить, ведь второй раз моя голова закипала от неловкого мозгового штурма. Меня спрашивали о том, чего я не учила, я не была к этому готова ни морально, никак, я только недавно узнала про точку G... К тому же с каких это пор быть девственницей — преступление? Разве это что-то мерзкое и отвратительное? Разве свобода выбора и сознательное решение девушки говорят о том, что она «не такая», что она изгой?

Наверное, для него это значило, что меня не хотят, или что я фригидна. Но ему, видимо, было не понять, что до него я не влюблялась так сильно. Я училась в университете, мне было тяжело осознавать свою привлекательность рядом с девочками, у которых было все: косметика, красивая одежда и прочее. У меня это было, но было мало и бюджетно: у меня был один бюстгалтер с пуш-апом, из-за которого один мальчик-военный обзывал меня "Пуш-апом" на паре по уголовному праву, потом я купила себе второй; у меня не было развратных стрингов, вызывающих на дуэль.

На распределении меня вообще забросало работой, депрессией и неуверенностью в себе. Я долго не могла себе вообразить каких-либо отношений. Первое нормальное полноценное свидание у меня было с ответчиком, но тогда я не думала об интиме с ним, я думала о том, что он увлечен своей бывшей супругой, а потом он и вовсе не стал меня добиваться.

Я не могла сказать ему всего этого… Это позорно. Я хотела выбраться из бедности, а потом уже начать жить, не замечая того, что жизнь уже идет, видимо, кто-то давно крикнул «На старт!».

Потом мы сидели у него в машине возле моего подъезда и после долгого молчания я пробормотала:

— А ты не мог бы лишить меня моего бремени?

Знал бы он, чего мне стоило это сказать. У меня потели ладошки, а в голове был полнейший кавардак и, казалось, я теряла связь с реальностью.

— С тобой сложно, — ответил он, совсем не глядя на меня.

— В каком плане "сложно"? — постепенно переходя на стадию допроса, сказала я.

— Тебя не хочется обидеть, — ответил он.

"Так а ты не обижай..." — подумала я, но не сказала. Я опустила свой рассеянный взгляд вниз на свои колени, затем на сумочку и стала думать, почему он так говорит.

А он после недолгой паузы продолжил:

— Мне больше нравятся «не монашки», с ними можно легко получить удовольствие. Я не сплю с девственницами. Это мой принцип. Чтобы потом не оказалось, что я такой козел, "первый и единственный" и бросил.

После этого мой мозг стал прокручивать все возможные варианты для того, чтобы оказаться с ним в постели. Я знала, что мне придется лишиться этого с другим — с тем, кто, возможно, не будет мне нравиться, для того, чтобы быть поближе к мужчине своей мечты.

Вдобавок ко всему его слова «чтоб не оказалось, что я был первым и единственным и бросил» врезались мне в память и насторожили меня, где-то глубоко внутри я понимала, что никаких отношений с ним не получится, так как он не видит во мне своего партнера по жизни, раз говорит такие слова. Но тогда я безапелляционно полагала, что я изменю его. Что химия непременно должна сработать. Если мне нравится его запах, то, возможно, у нас будет невероятный секс, возможно, в процессе он передумает и будет со мной.