– Конечно, нет. И зачем возражать. Мы же все делаем точно. В результате вся общественная система и экономика, и политика становились все более проработанными и детальными. Идеальные модели на все случаи жизни. Модельное право укреплялось. Работали программы, корректировали нормативку по ситуации, и парламент голосовал за очередные машинные пакеты. Вычислительные системы предусматривали все до мелочей. И вели мониторинг. Машины становились все умнее, общество – совершеннее. Регулировались даже физиологические процессы. И для чего? Чтобы каждый человек получил лучшие возможности самореализации и был обеспечен всем необходимым. Благосостояние росло. Со временем доступ к еде, технике, образованию, свободе перемещений стал одинаков для всех. Но чем совершеннее становилась человеческая цивилизация, тем недовольнее были люди.

– Им стало скучно жить?

Почесав кончик носа, он потянулся за переставленной к ножке кушетки бутылкой пива. В сахарной вате «Открытия» становилось скучнее год от года.

– Вы вечно ищите способ, чтобы стать несчастными и нелюбимыми неудачниками. Рано или поздно находите то, что ломает и отбрасывает к животному состоянию. Человеческое стремление к хаосу машины не в состоянии постичь. Только учитывать, как неизвестную переменную.

– Наиль, ты самый мудрый корабль на миллионы парсек, да что там, на миллиарды! Так чем конкретно были недовольны мои предки?

– Сначала устойчивой преемственностью поколений в профессиях.

– Фу, какая ерунда. Кто же мешает пойти в юристы, если твой папа врач? Никакой же дискриминации, как ты говорила?

– Никто не мешает. Только вырос ты в семье врачей. Потому способности, образ мыслей, реакции и поведение помогут стать лучшим врачом, а не юристом. Все тесты, проверки, комиссии для поступления в ВУЗы помогали найти тех, кто лучше подходит. Идеально. И разве вина искусственного интеллекта, что переданные из поколения в поколение навыки становятся у людей почти инстинктивными.

Не поспоришь. Его отец тоже был инженером, правда не проектировал развлекательные центры в поясе Сатурна.

– По факту машины гнали людей навстречу предопределенной судьбе. Это никому не понравится.

Наиль повернула в нему голову, уселась на кушетке. С ровной спиной, коленка к коленке, – примерная девочка. Пиво булькнуло в горле последней дозой.

– Человечеству нравится заниматься несбыточными мечтами. Загонять себя в тупики. И бунтовать, конечно.

– И как мы в те времена бунтовали?

– Сначала было так называемое «яростное поколение». Они делали все, чтобы избежать выбора родителей. Бежали в никуда, меняли место жительства, начинали с «нуля». Но от предназначения без потерь не сбежишь, особенно если все правила идеально просчитаны. Подняться вверх по карьерной лестнице очень сложно.

– Ну и ладно. Всем сложно. В итоге все перемешалось?

– Не совсем так, мой господин. Не все пытались бежать от, как они тогда говорили, «династического рабства». Например, дети тех, кто был у власти. В подавляющем большинстве они продолжали идти по стопам родителей. Кто откажется порулить ресурсами. Люди ценят власть больше профессии как таковой. Раз получившие её, с каждым поколением только укрепляли. Оттачивали мастерство. Рожденные править, все на подбор с высоким уровнем модного тогда эмпатфактора. Оказалось, эта та еще обманка. Позже социологи придумали термин «инстинктивный истеблишмент».

– А остальные?

– Что остальные? Бунт «яростного поколения» бросил многих к подножью социальной лестницы. Как и всякий бунт.

Голос Наиль звучал монотонно, поза не менялась. Контроль за человечностью поведения она отбросила – голая справочная система.

– И это ты называешь благополучным обществом? Почему же машины не стремились менять законы?

– Потому что законы правильные! Оптимальные для достижения цели. Для благополучия и развития – идеальные. К тому же сложилась высокая детализация цифрового модельного права. Даже искусственный разум не может корректировать, если все детально, стройно просчитано и взаимосвязано. И потом, ты же знаешь, что противоречие логической системы изнутри системы установить невозможно. Она сама себя сохраняет.

– И тогда случается революция.

– Ну или мутация, мой командир.

Воронцов невесело хмыкнул и коротким замахом швырнул в небеса пустую бутылку. Она прорвала облака и не вернулась. Наиль осуждающе свела шоколадные бровки.

– Дальше ситуация становилась все хуже. Всего десять процентов идеальных, отшлифованных временем и генетикой управленцев. Множество тех, кто не могут вырваться из естественной кармы. И тончайшая прослойка людей, кому улыбнулась удача, и они чудом перепрыгнули наверх. Мимо просчитанного предназначения.

– И бух! В какой-то момент все рвануло.

– Не так резко, мой господин. Сначала единицы, отчаявшиеся изменить свою жизнь, стали кончать самоубийством. Другого варианта революции у них не было.

– Да, я помню, в университете мы изучали технологии контроля вооружения. Терроризм в середине прошлого тысячелетия стал невозможен: все произведенное оружие стало частью тотальных вычислительных систем. Любой курок отключался дистанционно. Интересно, что Женя говорил о намыленной веревке. Может, он тоже пытался убить себя?