Никак не получалось оставить все, как есть, и Женя решилась. Перевела устройство по созданию ЦКО в режим информационного обмена с чехлами-носителями и вгрызлась в сеть. Коды прятались под кодами, и их не она создавала. Пришлось пробиваться через эшелонированную защиту.

Всего за пару месяцев сеть разрослась участниками, темами и беседами. Такое впечатление, что членов сообщества в десяток больше, чем она наклепала чехлов. Вступали и те, кто не был под наблюдением или Марк придумал какой-то технический финт. Долго размышлять на эту тему не понадобилось. Все загадки обернулись мусором, как только стало понятно, что за акция планируется. "День Всесожжения". Массовое самоубийство во имя и ради… Боже! Лучшего будущего?!

Ее аж заколотило. Маньячный гения Марка явно насладится таким представлением. Но Игорю-то зачем? Месть за неполученное кресло? Или он все-таки хочет всех накрыть в последний момент? Посадить каждого бунтаря-самоубийцу под колпак эмоционального контроля и стать героем со звездными погонами. Жене казалось, что в тишине ночной квартиры она слышит сардонический хохот двух кукловодов.

Что же делать? Руки дрожали, когда она копировала и архивировала ветки общения. Придется снова задавать Игорю неприятные вопросы. Последний раз попробует.

Если Игорь проводит свою жестокую операцию и подготовка к возможной акции – это мышеловка для глупцов, Женя примет это. Действительно, зачем свобода тем, кто не хочет жить.

А если… проклятая акция – реальность? Тогда стоит отправить архив переписки в правоохранительные органы. Чтобы там сделали хоть что-то. Остановили, кого найдут. Спасли людей. Хотя опять же… зачем помогать выжить тем, кто не хочет жить.

Боже мой, она окончательно запуталась. Утонула в проклятом котловане, о которой рассказывал Игорь в день их встречи. И теперь ей самой не выбраться и помощи ждать неоткуда.

Бессонная ночь не оставила ни одной трезвой мысли. Как-то незаметно наступило семь утра. Сейчас любовник проснется и поймет, что она не спала ни с ним рядом, ни в соседней комнате. Глянет своим синим, подрезающим колени взглядом и начнутся жестокие разборки.

И почему ей раньше в голову не приходило забираться в эту проклятую анонимно-суицидную сеть. Просто запрограммировала носители и отдала Игорю с Марком на откуп.

Что Марк пел ей в уши? Общество цифрового модельного права – голимый контроль. И не важно, дом у тебя или сказочный дворец, клумба с тюльпанами или райский сад, когда все это – лишь твое предопределение. Лучший дар – свой собственный выбор, и они его подарят с помощью зашифрованной связи. Дадут возможность людям без всякого контроля рассказать о том, что больно, что закручивает фантазию и съедает часы их жизней. Рассказать о том, что у знакомых вызывает лишь кривую презрительную ухмылку. Общение с теми, кто тебя понимает, нужно, как воздух. Кружит голову свободой и дарит остроту восприятия. Хорошо говорил, и она, дура, поверила песням вдохновенного лжеца.

Марк тогда практически сразу поменял код доступа, отрезал ее от игры в свободу. Ну и пусть, подумала. Не очень-то и хотелось. Развитие живых вещей привлекало куда больше зацикленных на собственной смерти людей. И зря в том момент отступилась.

– Евгения, – полное имя ударило, как хлыст. – Почему ты здесь? Что опять произошло?

– Я…,

Врать она все равно не сможет. Но почему так страшно? Что хуже: узнать правду или увидеть его реакцию.

– Я все знаю про акцию, – выпалила Женя. – Зашла в сеть. Как ты можешь допустить этот ужас?

Игорь молчал. Не делал ни одного лишнего движения. Просто стоял в ожидании ее следующих слов, опираясь плечом о косяк. Взгляд не синий, почти черный, как грозовые тучи.

– Так же нельзя, Игорь. Это ведь убийство.

– Кто же их гонит? – раздвинул он губы. – Свобода выбора. Законное право выразить недовольство.

– Что ты такое говоришь?! Они все ненормальные, ты же знаешь. Сотни свихнувшихся людей, которые накручивают друг друга. Которых запутал еще больший безумец – Марк. И это проклятая сеть позволила разрастись сумасшествию в прогрессии.

– Успокойся! – гаркнул он.

– Как успокоиться? Жизнь – главная ценность. Слышал такое? Попы много правильных слов об этом говорят. Массовое самоубийство – это абсурд, дикий абсурд. Их же нельзя провоцировать, Игорь. Ты сам говорил, что они, как скоты, тьма притягивает, ямы, расстройства, иллюзии. За ними за всеми надо следить. Контролировать, Игорь. Не толкать…

Фразу оборвали хлесткая пощечина. Какое ожесточенное у него лицо!

– Успокойся, слышишь! Дура. Никто не собирается их толкать. Я же сказал, что через пару дней выявим их всех. Тех, кому ушли тысячи твоих ЦКО-чехлов, и тех, кто еще собирается сгореть за компанию. Накроем, возьмем под контроль.

Он развернулся и пнул со всего маха приткнувшееся рядом кресло. Оно грохнуло на бок, завертело шарнирами. От Игоря шли волны едва сдерживаемой ярости. Веяло животной силой, она ломилась сквозь заграждение из плотно сжатых губы и жестко сведенных бровей.

– С каких пор тебе до всего стало дело! – взревел он и еще раз пнул поверженное кресло.

Женя вдохнула и выдохнула. Главное правильно подобрать слова. Тихий вежливый вопрос, тактичное сомнение. Слишком страшно внутри Игоря бушевало пламя.