— Мага — что? — задрал бровь Донни, но тут же спохватился: — Нет, фиг с тобой, жуй сначала, все нервы своим воем вымотал. Но, как доешь, я тебе мозги выпотрошу. Ты теперь один из нас, так что всё выложишь. Должны же мы знать, с кем связались!

— А вы это….
– сквозь мясо прочавкал Саймон, — вы дневник мой возьмите. Там всё! Он там, в пещере лежит. Такая коробочка, — показал он размер с две ладони. — Если кто сбегает — я настрою.

Спустя час всем всё было ясно. Читали все одновременно, Саймон вывел текст с инфора на воздушный экран. Скрывать что-то о себе он счёл просто глупым. Ребята, по всему видать, конкретные, в голову к нему, как к себе домой залезли, если сказали, что выпотрошат — значит, выпотрошат. И смысл пытаться что-то там утаивать? И как?

— Мы тебя сильно расстроили, — коротко взглянул Йэльф на Саймона. — Всё ещё сердишься? — тот неопределённо передёрнул плечами. — Мы изменились, Саймон, правда…

— Дед, ну, ты… — поморщился Дон. — Кому что, а белочке орешки. Давай, ты это потом выяснишь? Есть масса более важных вопросов, тебе не кажется?

— Ой, да что ты? А мне именно это важно, понимаешь? — завёлся Йэльф. — Это мой отец, хоть и не совсем… всё равно отец! И мне важно, как он ко мне относится! Вот у тебя отец…

— Моего отца я видел два раза в жизни! — с улыбкой холодного бешенства сообщил Дон. — Издали. И это была отнюдь не его инициатива. Сомневаюсь, что его хоть как-то интересовал факт моего существования. Всё? — Йэльф, никогда не видавший Дона в таком немыслимом для вампира состоянии, растерянно кивнул. — Замечательно. А то мне начинает казаться, что жизнь не пошла тебе на пользу. Идеи, как у Перворождённого. И это не радует, знаешь ли.

— Так, уже полаялись? Вот нельзя вас одних оставлять! — На песок из портала вывалилась груда барахла, в портале стояли Лайм и Лиса. Только сейчас стало видно, что ночь подошла к концу, брезжил слабый предутренний свет. — Чего это вы? Ящерицу дрессируете? Или делите? Ух ты, красивая, прямо золотая! Где взяли? Чур, мне две чешуйки, я серьги сделаю! Роган, ты что, плакал? Нет? Песок попал? Так пойди промой, воспалится же, что ты сидишь-то? Ну, как хочешь, тогда помогите-ка мне быстренько, Лайм еле стоит. И коробки надо перетаскать, вот у меня тут два бочонка ещё, три корзинки, давайте-давайте, потом доругаетесь! А то мы у Ри всё, что есть, уже сожрали и выпили, совесть-то надо иметь! Давайте, шевелитесь быстрей, я ж еле держу. Площадка-то маленькая, сейчас повалится всё вниз, как потом доставать-то?!

— Я не ящерица! — возмущённо вякнул Саймон. — Я варран!

Лиса подскочила, выбив дробь ногами, и схватилась за сердце.

— Она… Она РАЗГОВАРИВАЕТ! — опасливо показала она пальцем на Саймона. — Вы что, не слышали? Нет? У меня глюки начались? — беспомощно обвела она взглядом остальных. Лайм, Ри и Роган засмеялись, даже Вэйт, испуганно следивший за разгорающейся ссорой, неуверенно улыбнулся

— Это Саймон. Он разумный, — хмуро сообщил подошедший Дон. Ему было неловко за себя. Хорошо ещё, что Лиса и Лайм не слышали его «выступления». Они бы не поняли. Удивительно, как сильно и насколько резко испакостило ему настроение напоминание об отце. Даже Лиса не развеселила. Но пришла вовремя. Ещё бы пара фраз… Ну, да, гормоны, мать их, эндокринная система оживает. Дон вполне понимал причину происходящих с ним изменений, но от этого было не легче. Вампиром быть проще, чесслово. Был бы он вампиром… Да обхихикал бы Йэльфа с его закидонами в сентиментальность, и все дела. А тут озлился, вспылил, чуть не наорал. Интересно, а Лья триста лет назад чувствовала себя так же? Потеря контроля над собой, вспышки гнева, страх. Но Лье это дарило иллюзию жизни и потому нравилось, а Дон был очень собой недоволен. В Руку Короны он пришёл уже вампиром и никогда не испытывал по отношению к бандитам, которых убивал, даже раздражения. Просто их надо было уничтожить — вот и всё, что ж тут раздражаться-то? А с эмоциями неизвестно до чего докатиться можно. До убийства на нервной почве — позорище!

— Разумный? А чего сидишь тогда, если разумный? Ну-ка, коробочку схватил и вон туда понёс, давай-давай. Нежно! Там яйца! — сразу припахала Лиса нового подчинённого. У Саймона и мысли не возникло отказаться. Всё нормально, совсем, как дома: самка, ведающая хозяйством, имеет право распоряжаться. А как иначе? — Ри, покажи этому разумному, куда яйца запихать. Не «хи-хи», а чтоб не протухли, но и не замёрзли насовсем, а то полопаются. Не нравятся мне местные, куриные лучше. И вот это на лёд прихвати, тут масло сливочное и сметана. А тут тент от солнца и шезлонги. Лёгкие, рама деревянная, а сиденья матерчатые. Не паучий шёлк, конечно, но за такую цену — ха! Я десяток взяла сразу, со скидкой потому что. Надоело песок отовсюду вытряхивать, жарко же, налипает, только сядь, а потом натирает везде. Что «ха-ха»? У тебя, может, и «ха-ха», а у меня совсем другое место пострадало. Тьфу, да пояс от штанов мне спину стёр! «Ха-ха!» А на гамаки скидка через неделю будет, тогда и куплю. Дон, Лайма усади в кресло в это, вон туда, в сторонку, чтоб таскать не мешал. Ну, дорогу-то освободи ему, вот, коробку отодвинь, он же и шагнуть-то широко не может! Почему-почему… Потому что умный очень, с Никой на мечах помахался — теперь опять даже стоит с трудом…

— Что с тобой? — тихо спросил Лайм, пока Дон, аккуратно поддерживая под локоть, медленно вёл его к ближайшей пальме. — Я тебя таким в первый раз вижу. Что-то серьёзное?

— Н-не знаю… — помотал Дон головой. — Я на Йэльфа нарычал. Ни с чего. Сам удивился. В момент остервенел и набросился. Похоже, вредно мне быть живым. Я себе не нравлюсь — живой. Кажется, я очень злобная тварь. Лиса вспыльчивая, но смешная. А я совсем не смешной. Сволочь я.

— Да ну, забей. Ты просто устал. Знаешь, живые иногда устают, — насмешливо покосился на него Лайм. Но Дон не принял легкомысленного тона:

— Не могу я забить, Лайм. У меня Ника. И Стась бывает, и Майка. А если я на них срываться начну? На Йэльфа сейчас нафыркал, и то противно, а если на ребёнка? Я же сам себя возненавижу! Это я теперь тоже смогу, что тоже не радует. Как-то уже привык самому себе нравиться…

— Знаешь, я в теоретической психологии мало понимаю, но, может, это временно? Может, ты просто отвык контролировать своё раздражение?

— И сколько голов я поотрываю, пока опять привыкну? Мне страшно, Лайм. Самого себя боюсь, веришь? По-моему, я сильно ошибся, не надо было мне этого делать. В смысле — оживать. Файербол покруче Лисы получился. В стремительном полёте и с начинкой из дерьма. Как рвану…

— Знаешь, Лиса сегодня сказала мне примерно то же самое, — улыбнулся Лайм. — Забавно.

— А она-то почему? — тревожно нахмурился Дон.

— Ей жаль того, что было, и боязно того, что будет. Неопределённость неуютна, а полная определённость скучна, что так, что сяк — кайфа мало.

— Философ! — фыркнул Дон. — Она справится, Лайм, она сильная. А вот мне, похоже, придётся заново учиться быть живым. И меня это совсем не радует. Хорошо, если получится. А если нет? Интересно, дракона можно поднять во Жнеце?