— Да чё т-ты его уговариваешь, да ещё занудно так? Дон, грохни его, да я домой пойду! — распорядилась совсем окосевшая и сильно заскучавшая Лиса. — Чего-о? Вы мне сами говорили: самое страшное — необученный маг. Я не права? Во-от! А учиться он не хочет. Во! Смотри! Не хочет! — взмахнула она полупустой бутылкой, чуть не слетев с колен Лайма. — Ну и чё? Давайте быстренько — хряп его, и я баиньки… — Дон послушно отвлёкся от спора с Йэльфом и азартно ощерился. Ух, ща ящерицу погоняем, хороша будет развлекуха, мог прочесть на его лице каждый заинтересованный Саймон.

— Правду говоришь, подруга суровая! — неожиданно поддержал Лису Лайм. — Право на отказ от жизни даже в законе прописано, что ж вы его так… насилуете… Не хочет жить — не надо…

— Я буду нежен, — хищно пообещал Дон. — Тебе понравится!

— Не-не, я уже ага, уже учусь! — сразу и всё осознал Саймон. Он уже понял, что Лиса хоть и веселит частенько эту компанию, но при этом её оберегают и слушаются, как и положено. Она же самка! Вот сейчас как послушаются… — Я ж говорил, я весь такой внезапный! Вот прямо сейчас всё внезапно понял! Неожиданно для себя вдруг осознал! И прямо весь стремлюсь! Чё делать-то надо?

Йэльф отвернулся с тяжёлым вздохом от этого позорища, и наткнулся взглядом на Рогана, сидевшего, как оказалось, у него за спиной. И понимания не встретил.

— Зря ты так, — тихо сообщил ему Роган.

— Ой, да что ты? — сверкнул глазами Йэльф. — А мне стыдно, понимаешь? Так это у вас называется? Наш Творец — трусливое и вороватое недоразумение! Зверям, и то больше с Творцом повезло! Ри хоть просто рассеянный…

— Страшно спросить: а какая разница, кто тебя создал? Это детям свойственно родителями меряться, у взрослых уже собственные достижения есть. Ты несправедлив, ага-ага, я тебе точно говорю.

— Ты… ты его оправдываешь? — оторопел Йэльф.

— А ты поставь себя на его место. Ага-ага. Не в плане воровства — это их мир, нам неподсудный. Но в остальном — разве он плохо справился? Ты ведь хранил о нём добрую память все эти годы? — Йэльф удручённо кивнул. — Значит, он всё сделал правильно. Отсутствующих всем свойственно идеализировать, так уж мозги устроены. У всех, ага. Именно в этот капкан ты и попал. Но сам Саймон не стал от этого ни хуже, ни лучше, он тот же самый Саймон, который сидел с тобой, когда тебе было больно.

— Ой, Красный, да всё я понимаю, не дурак же, в конце-то концов. Но головой. Понимаешь? Ай, молодец! Вот только не помогает это. Ощущение у меня такое, будто он нас обманул. Понимаешь? Притворился хорошим, чтобы мы о нём помнили. И мы помнили, как дураки, и считали себя виноватыми за то, что струсили и бросили его — а он вот такой. Обидно вдруг обнаружить, что ты восемь тысяч лет был доверчивым дураком.

— Обидно, ага-ага, — закивал Роган. — Именно поэтому очень многие любви и боятся, — Йэльф подозрительно нахмурился. — Любить — это и значит быть доверчивым, нерасчетливым дураком, — улыбаясь, объяснил Роган. — Но это счастье, Йэльфи. И требует оно немалой смелости, потому что потом бывает больно — вот, как тебе сейчас. Но лучше уж пусть так, чем быть опасливым, расчётливым и недоверчивым… даже не знаю, как назвать-то… Ри хорошо говорит: «уб-богий», — засмеялся Роган.

— Как ты меня… назвал? — насторожился Йэльф.

— Йэльфи, — счастливо улыбнулся Роган. Он откровенно пялился и скрывать свой интерес больше не собирался. Йэльф больше не вампир, и даже женщина, а значит — всё может быть. А не может — и ладно, просто смотреть — для счастья вполне достаточно… У Йэльфа вдруг покраснели уши, потом щёки, и он, неожиданно для себя, смущённо потупился, услышав в одном слове много больше, чем ожидал, а ощутив при этом нечто и совсем уж забытое за шесть тысяч лет. Облик его представлял собой сейчас очень странную смесь: из чёрных волос вампира выглядывали эльфийские ушки ракушкой, изумрудную зелень глаз рассекала вертикальная черта зрачка, а мраморной белизны кожа играла розовым румянцем смущения, невозможным для вампира ни при каких условиях. Странно, совершенно противоестественно — но пленительно до головокружения. Роган наглядеться не мог — а что ещё надо? Вот так сидел бы и смотрел, и смотрел…

— Получилось, получилось! Смотрите, получилось! — прервал идиллию Вэйт, подёргав Йэльфа, за что попало. Попало за волосы, Йэльф заорал, но внимание обратил, чего Вэйт и добивался. А на что смотреть-то? Ну дракон, ну золотой, ну с чешуёй, ну Ри опять в истерике, что так не бывает — а чего ты ждал? Это же Ри, у него всегда всё через… неожиданно. Вечно ты, Вэйт, не вовремя с ерундой носишься. Что не ерунда? Ну, например, если взять вот этого Красного в паре с зелёным, как я — какого цвета у них дети будут? А? Вот, то-то! Тали? А что Тали? Ой, да что ты? Ей плохо не будет, она и не поймёт ничего, она же не меня любит, а свою любовь, как и все эльфы. Только, чтобы это понять, надо перестать быть эльфом. Надо стать вампиром и посмотреть со стороны, спокойно и беспристрастно. Без сильных эмоций.

— Нет, это так не работает. Вот тут, видишь, специальный зарядник, это штекеры, а это разъём… Короче, вот эта фиговина вставляется в эту трендюлину, а вот эта хрень идёт во-от сюда, понял? Этим он магию определённой мощности из окружения насасывает, и дальше отправляет, в накопитель.

— Так я и предлагаю: вот эту штуку, которую Ри сделал для портала, рядом с твоим магаккумом поставить — и пусть насасывает! Сюда электричество, оттуда магия, и пусть заряжается, делов-то!