Причиной всему был поцелуй у городских стен. Свесив ноги с кровати, я молча проклинала мужчину, который даже сейчас путался в моих мыслях.

— Тебе следует поторопиться, иначе ты опоздаешь, — сказала мне служанка по имени Криана.

— Я так и сделаю. Спасибо.

У меня не было времени встретиться с Аурией за завтраком, поэтому я отправилась прямо к Нели.

— Ах, Сетелла. Сегодня я доверяю тебе полы в крыле королевы.

Мое сердце дрогнуло. Отвлечение было желанным, но, что более важно, это был шанс начать что-то делать.

— Ты не должна разговаривать с кем-либо выше тебя по положению, если они не зададут тебе прямой вопрос. Ты понимаешь?

— Да, Неля.

— Хорошо. Работай быстро.

— Я буду.

И вот я провела следующие несколько часов в крыле королевы. Сначала я подмела несуществующую грязь — тот, кто использовал свою магию для уборки, вероятно, был здесь всего за несколько часов до моего прихода, — а затем я принялась за мытье и без того безупречно чистых полов.

По крайней мере, это дало мне время подумать. Время вспомнить все, что я видела прошлой ночью.

Я держала голову опущенной, но мое тело дрожало.

Ярость горела во мне так ярко, что мне казалось, я могу взорваться вместе с ней.

Видеть Асинию в таком состоянии, сталкиваться лицом к лицу с состоянием заключенных… не говоря уже о ране Демоса…

Желчь обожгла мое горло при этой мысли.

Недостаточно было убить нас. Королю пришлось пустить нас так низко, что бы мы жаждали смерти.

Все для того, чтобы он мог сохранить нашу магию.

Могла ли я действительно освободить двоих заключенных и оставить остальных гнить?

Я подняла голову и увидела свое отражение в одном из зеркал. Очевидно, королеве нравилось иметь возможность смотреть на себя, куда бы она ни пошла.

Я была совсем не похожа на себя со своими темными волосами и карими глазами. Я также выглядела бледной, контуженной. Но мои глаза горели жаждой мести.

Голос Ивен звучал в моей голове снова и снова с тех пор, как я увидела подземелья.

Скоро тебе придется сделать выбор. Быть факелом только для одной души во тьме… или гореть как солнце для них всех.

Мысль о том, чтобы оставить здесь остальных, вызывала у меня тошноту. Я не могла этого сделать. Я не знала как, но я собиралась освободить всех заключенных, которых король считал продажными. И я собиралась сделать это до Дня Богов.

Открылась дверь, и шелест длинных юбок предупредил меня, чтобы я отошла в сторону.

Я застыла. Королева. Это был первый раз, когда я увидела ее, и я стояла, склонив голову, заложив руки за спину, как меня проинструктировали.

Она проигнорировала меня, и я осмелилась взглянуть на ее лицо, когда она проходила мимо.

Она была красива, как я и ожидала. Чего я не ожидала, так это россыпи веснушек у нее на носу, которые придавали ей почти детский вид. Ее глаза были темно-серыми, широкими и серьезными.

Ее дамы молча следовали за ней. Их было шестеро, они шли парами. Я узнала ту, с волосами цвета пламени, и она усмехнулась мне, встретившись со мной взглядом.

В моей голове начали формироваться зачатки плана. Опасного плана. Но плана, который мог все изменить.

Королева продолжила свою прогулку, а я вернулась к работе, мои мысли лихорадочно работали.

— Приска, — прошипел голос.

Я вздрогнула. Тибрис стоял в ближайшей комнате, дверь приоткрылась. Я уставилась на него, разинув рот.

— Как..

— Комната для прислуги. Ты видела Асинию?

— Да. Она больна. Сгорает от лихорадки.

Он нахмурил брови.

— Мне нужно исцелить ее.

Я кивнула. Я планировала сделать то же самое предложение. Мой брат мог бы, по крайней мере, выиграть нам время.

— Сегодня вечером. Есть кое-что еще. Мне нужно, чтобы ты передал сообщение Вайсеру.

До нас донеслись голоса, и Тибрис закрыл дверь. Я снова опустила голову, проводя шваброй по камню. В конце концов, голоса стихли, и Тибрис снова приоткрыл дверь.

— О чем ты думаешь, Прис?

Я протянула ему записку, которую написала ранее. Его глаза расширились, когда он прочитал ее. Он пользовался нашим кодом гораздо дольше меня и мгновенно понял, о чем я прошу.

Он поднял голову, недоверчиво глядя на нее.

— Это никогда не сработает.

Я почувствовала, как мой подбородок выпятился — моя обычная реакция на то, что мой брат говорит мне, что я не могу что-то сделать. Но на этот раз я знала, что это может сработать.