Ведь тут уже не просто жадность к чужому добру. Терий Верден хочет стереть что-то доброе и светлое, лежащее по ту сторону перевала. Прекрасную мечту о хорошей жизни, к которой уходят караваны.

Поверил ли я в это? А почему — нет?

Ведь терий Верден не пускает караваны на перевал уже почти лунный месяц. Терпит убытки, скандалит, наверное, с хозяевами бизнеса.

Видно и в самом деле готовится напасть на город, когда перевал будет в тумане. Он выжидает сейчас удобного момента. А потревоженные горы, наверное, так и бушуют огнём. И это — настоящая причина караванного затора.

Терий Верден говорит караванщикам, что перевал неспокоен, но близко к Белой горе никого не пускает. Планирует захватить этот волшебный Туле таким же внезапным ударом, а уже потом налаживать здесь свою торговлю.

Выгода такого решения несомненна. Пусти он к Белой горе караванщиков — они смогут увидеть что-нибудь лишнее. А так — никто особенных перемен и не заметит.

Туманный перевал подчинится, а его огненную ипостась будут брать приступом. Позже, когда подрастут набранные из местных мальчишек волчьи всадники.

Старший сын правителя Юри Эрген — это болезненная угроза планам терия Вердена. И набор мальчишек из местных — его необходимая месть. Коварная, долгая.

Эрген задел колдуна за живое. Терий Верден хочет вырастить для него убийц. Хочет воспитать пацанов каким-то особенным способом.

Научить их проходить перевал? Но пока сам не знает, как? И колдуны его пашут сейчас, как проклятые?

Похоже на то. Колдун, которого я отправил к Эрлику, пытался возвыситься и занять место главного колдуна. Это как раз признак смуты в рядах этих тварей.

Терий Верден ставит перед ними невыполнимые задачи, и колдуны бесятся. Что мне, в общем-то, на руку…

Ночь была тёплой. Трещали кузнечики в траве, сладко сопел Бурка. Размышляя, я сам не заметил, как провалился в сон.

Разбудили меня незнакомые голоса: один голос заунывно читал молитву, другие — повторяли за ним.

— Ради жизни этой, чтобы текла она вечно…

— Вечно…

— Чтобы текла жизнь вечно…

— Ради юрт, чтобы стояли они прочно. По обычаю, хранимому старейшинами, мы кланяемся тебе, Белое небо. Да дойдёт наша молитва до Белой горы!

— До Белой горы, мир небу над ней!

— Мы молимся тебе днями и ночами, Тульгене, не дай нам погибнуть, не исполнив нашего пути и целей наших…

Я приоткрыл глаза — молились караванщики. Они разожгли огонь на месте вчерашнего кострища и стояли вокруг него, задрав к небу бородатые и безбородые лица, а один из них читал нараспев из настоящей книги!

Вот оно, значит, как! Тут и книги имеются! Я мог бы и раньше догадаться. Ведь даже дикие на вид волки и барсы грамоте были немного обучены, а у Шасти я видел подобие записной книжки. Очень маленькое, но всё-таки.

В чтеце я узнал хозяина юрты, а, может, и всего каравана — старого Сакала. Значит, вокруг толпились его сородичи.

Было их, примерно, десятка два — молодых и старых, но крепких на вид мужиков.

Молитва скоро окончилась, но они не расходились.

— Мастер Мудрости, поясни, что происходит под белым небом? — спросил у Сакала безбородый парень. — Колдуны посылают своих людей раздавать деньги, словно у них большой праздник. Мы спросили у колдунов — если эти деньги лишние, могут ли дать взаём, на товары, что мы привезём обратно? Не из желания спросили, но из любопытства. И ответ получили… странный.

Парень замолчал — на лицах стоявших вокруг него читалось явное осуждение.

— Говорить с колдунами? — пробормотал один из бородачей, а потом отвернулся от костра и сплюнул на утоптанную землю.

— Ну и какой вам дали ответ? — нахмурился Сакал. — Неужели колдуны предложили вам заём, и теперь мы должны взять его?

— Нет, нет, мастер, — испугался парень. — Мы не давали никаких обязательств чужакам! Только выслушали ответ.

— И каким он был? — терпеливо допытывался хозяин каравана.

— Колдуны готовы были дать своё серебро в заём, но требовали, чтобы взяв девять монет, мы вернули им десять. Я хотел узнать, разве бывает такое под небом?

Бородачи возмущённо загудели.

Сакал задумался. По его озадаченному лицу я понял, что этот мир ещё не знает ростовщиков. Расскажи я тут, за что Раскольников убил старушку-процентщицу — меня бы не поняли.

— Колдун хотел получить богатство, не затрачивая труда? — спросил наконец Сакал. И дождавшись кивка безбородого, возвысил голос: — Это грешная и неправедная торговля! Такой человек хочет лишь накормить свою жадность!