— Глинтвейн будет дома. Матушка обещала приготовить.

Ишмерай убрала густые тёмные пряди под капюшон и начала сворачиваться. Снег пошёл сильнее. Крупные хлопья падали на её пушистые длинные ресницы, на высокие тонкие изящные брови, плавились на маленьких обветренных на морозе губах. Огромные ярко-зелёные глаза настороженно обратились вдаль, как только она услышала треск веток.

— Ты слышал? — прошептала девушка.

— Животное какое-то идёт. Может, пума.

— Они сюда не заходят, мы на окраине леса. Рядом с Эриданом.

— … да, морозно в Атии. Что-то мы махнули… — с полным ртом проговорил Марк, подойдя ближе к костру.

Неподалёку снова послышался треск, и Ишмерай оцепенела. Она сжала рукоять длинного кинжала.

— Вы всё жрёте!

Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась.

Прислонившись к дереву и сложив руки на могучей груди, позади стоял огромный бородатый черноволосый мужчина. Он был куда выше, плотнее, мускулистее и старше Марка. Крупные черные глаза с добрыми морщинками вокруг глядели сурово и пристально.

— Марцелл! — воскликнула Ишмерай. — Ты напугал! Зачем пришёл? Опять шпионишь?

— Извиняйте, сударушка, — хмыкнул Марцелл. — Батюшка ваш будет не в восторге, когда узнает, что вы вздумали рыбачить в это время.

— А что не так с этим временем? — удивился Марк. — Утро же. Давай позавтракаем, Марцелл.

— Вчера вечером здесь появились странные следы.

— Медведь? — спросила Ишмерай.

— Кто-то побольше. И посвирепее. Задрал парочку лосей. Выпустил кишки наружу, ничего не съел.

— Ты просто меня пугаешь, — парировала Ишмерай. — Ты всегда так делал, когда я была маленькая.

— Да ты и сейчас не больно взрослая. Сколько тебе? Пятнадцать?

— Завтра исполнится шестнадцать.

— А мозги, как у десятилетки.

Марк засмеялся.

— А ты чего гогочешь? — Марцелл посуровел. — Потащил барышню зимой на рыбалку. Я в твоём возрасте!..

— Ой, не надо рассказывать мне тут, что ты делал и в каком возрасте, — фыркнул Марк. — Я слышал эти россказни про твои похождения. Тебя знают все проститутки Сильвана!

— Закругляйтесь давайте, — рыкнул Марцелл. — Сокол прилетел. Герцог вот-вот будет дома.

Ишмерай быстро заплела косу, подвязала лентой и хотела направиться к своему коню, но Марк вдруг остановил спутницу, повернул к себе, невозмутимо застегнул её куртку на все крючки, нахлобучил на её голову капюшон.

— Теперь иди, — с полу усмешкой шепнул он, подтолкнув девушку к коню.

Марк внимательно глядел на Ишмерай, следя за каждым её движением и каждой тенью, скользившей по румяному от мороза лицу. Затем друзья взлетели на коней и пришпорили их, пустившись в дорогу.

Лес атийских предгорий был огромен и дремуч. Быстро выбравшись на залитые белёсым светом бескрайние, ослепительно белоснежные поля, компания пустила коней во всю прыть в сторону города Эридан, столицы герцогства Атия.

Атия была благословенным краем. Это признавали все, кому хотя бы раз удавалось в нём побывать. Горы к востоку могучей заснеженной цепью, будто рукою, бережно обнимали герцогство. Луга пушистыми волнами раскидывались на огромные расстояния и, танцуя на ветру, переливались на солнце бриллиантовыми искрами. Опаловые, золотые, янтарные, родонитовые, аметистовые, рубиновые — какими только цветами да оттенками не была награждена эта чудесная земля во все времена года!

Ишмерай остановила коня, обернулась и взглянула на лес. Душа заходилась от восторга: деревья черной лестницей уходили к самым заснеженным вершинам и исчезали на небесах за облаками. Казалось, стоило только подняться по этим пушистым ступеням, и можно было постучать в лазуритовую дверь рая.

— Будто последние дни… — вырвалось у Марцелла, которому не терпелось добраться до дома. — Поторапливайся, барышня! Холодно!

— Не ворчи, — тихо приказал мужчине Марк. — До её отъезда в университет осталось всего две недели. Она будет тосковать по своей любимой Атии.

Столица маленькой и гордой Атии, Эридан, расположилась на высоком холме. Нынешний герцог, пришедший к власти двадцать с небольшим лет назад, за столь небольшое время успел сделать Атию одним из самых важных членов Беллонского союза. С ее мнением считались не меньше, нежели с мнением королевств Карнеоласа, Нодрима или Полнхольда. Даже несмотря на то что герцогство входило в состав Карнеоласа, одного из самых сильных государств Архея.

Суровый атийский герцог был верен карнеоласскому государю, своему патрону, и дружен с ним с раннего детства, старался никогда с ним не спорить, но непременно высказывал свое мнение по тому или иному вопросу, аккуратно и ненавязчиво склоняя его к тому мнению, которое было угодно ему самому. Взгляды их расходились редко.