Ишмерай тяжело опустилась на скамью, поглядела в оглушительную пустоту, развернувшуюся перед нею, и тихо произнесла:

— Он вошёл в кабинет короля, посмотрел на меня… так холодно и страшно!.. и не захотел сказать мне ни слова!

Александр насмешливо хмыкнул и ответил:

— Не забывай, как ты уехала из дома. Сбежала под покровом ночи. Тебя обвинили в бесчестии, и ты сбежала, вместо того чтобы доказать свою невиновность. А после, когда тебя увезли из Кибельмиды, герцогу сообщили, что в доме Бейнардия Фронкса гостила не только ты, но и принц, из-за которого и началась это сумятица.

— Но теперь… — попыталась возразить Ишмерай, вспомнив о том, о чем говорили ей король и Провидица. — Все должно измениться, ибо я… — она неуверенно поглядела на Александра: знает ли он о грядущей войне? Имеет ли он право знать и решила, что не должна ничего ему рассказывать — он был шпионом её отца.

— Что «ты»? — едко пробормотал тот. — Раскаялась?.. Попросила прощения?

— Нет, не просила, — с сожалением прошептала та. — Я так испугалась взгляда батюшки, когда он вошел, что не смогла вымолвить ни слова.

— А стоило… — сварливо отозвался Александр.

— Он отказался от меня.

Александр вскинул глаза к куполу беседки, вознеся к нему руки, вздохнул, покачал головой и выпалил:

— От такой занозы мог отказаться кто угодно, даже я, но не Гаральд Алистер!.. — Он горько усмехнулся. — Поверить не могу, что потерял столько времени в поисках самой вздорной в королевстве девчонки. Знал ли я об этом тогда, в Эрсавии, когда был готов убить тебя за твою дикость?..

— Поделом… — буркнула та, криво ухмыльнувшись. — Ты сильно напугал меня тогда.

— А сейчас не боишься? — улыбнулся он.

— Нет, — уверенно заявила Ишмерай, выпрямившись.

— Признаться, после того как ты отправила восвояси то чудовище на моих глазах, я и сам стал тебя побаиваться. Если бы Марк увидел это, он бы поостерегся приближаться к тебе.

Ишмерай нахмурилась и опустила глаза. Любое напоминание о Марке отныне причиняло ей только боль и даже некоторую обиду.

— Что я вижу!.. — выдохнул Александр, внимательно разглядывая её померкшее лицо: в его голосе ясно слышалось наглое любопытство. — Не повздорили ли наши голубки? Или все дело в приезде герцога?

— Не твоё дело, Сагдиард, — злее повторила та.

— Что, правда повздорили? — в конец оживившись, Александр развел руками, откровенно над ней насмехаясь. — Вот это ирония! Ты едва не лишилась семьи из-за страсти, которая оказалась столь непродолжительной! Совсем непродолжительной, учитывая, как быстро он помчался к Маргит Омран.

— Прекрати сейчас же! — воскликнула Ишмерай, сжав свои ладони так, что они побелели, глаза, объятые пламенем отчаяния, заволокло горечью. — Зачем ты вообще сюда притащился?

— Тебя все ищут, — проговорил тот, неприязненно глядя на нее. — Герцог поседеет от позора.

— Какое ему теперь дело до меня? — уныло пробормотала Ишмерай.

— У вас у обоих отвратительный характер: он напыщенный индюк, ты своевольная и плохо воспитанная дикарка, — вдруг улыбнулся Александр, и ей показалось, что навстречу её печали и страху выглянуло закатное солнце, тёплое и такое красивое. — Но для него его семья — самое дорогое, что у него есть. Он только строит из себя оскорбленного. Чтобы ты потревожилась всласть.

Ишмерай поглядела на Александра во все глаза и прошептала, трогательно покраснев:

— Ты правда так думаешь?

— Скажу только одно: ты не заслуживаешь той любви, которую испытывает к тебе семья.

Ишмерай ещё несколько мгновений посидела с повёрнутой к дождю головой и с надутыми губами, затем вздохнула, грустно улыбнулась и тихо произнесла:

— Спасибо, что сказал это.

Ишмерай глядела на точеный профиль Сагдиарда и ждала, когда он улыбнется. Губы его дёрнулись, но мужчина не улыбнулся. Лишь в уголке того глаза, который был виден ей, появились морщинки от доброго прищура, а длинные светлые ресницы задрожали. Если он и улыбался, то только левым уголком губ, чтобы скрыть улыбку от девушки. Но вскоре дрогнул и правый уголок, и она расценила эту его озорную улыбку как свою маленькую солнечную победу.

Затем мужчина поглядел на неё с самым хитрым выражением лица, темно, но весело, и пробормотал:

— Связать бы тебя и заткнуть тебе рот кляпом, как я сделал в том лесу. Хитрюга… — он фыркнул: — Я не буду твоим союзником.

— Больно надо! — самодовольно отозвалась Ишмерай, выпрямившись. — Тем более до тех пор, пока ты не оставишь мою сестру в покое.

— А если она сама упадёт в мои объятия?

Ишмерай рассмеялась, громко и непринужденно.

— Ты совсем не знаешь Атанаис. Она не упадёт.