Герцог всегда был очень внимателен, поэтому, не пройдя и нескольких шагов, он внезапно остановил коня Марцелла, отодвинул край потника, вытащил кистень и обернулся к своей дочери с застывшим строгим вопросом на лице.

Ишмерай всегда боялась этого взгляда. Гаральд Алистер долго смотрел на дочь, а после перевел глаза на Марцелла, который съёжился под этим взглядом, будто мальчик.

— Ах, батюшка! — поторопилась воскликнуть испуганная, но хитрая Ишмерай, знавшая, что отец всегда защитит ее от куда более страшного гнева матери. — Марцелл не виноват!

— Разумеется, не виноват, — хмыкнул герцог, разглядывая оружие. — Я просил тебя никогда более не брать это в руки. Ты хорошо владеешь кинжалами Эрешкигаль. Этого тебе не достаточно?

— Матушка не любит, когда я беру ее кинжалы… — обиженно пробормотала Ишмерай, по-детски надув губы.

— Потому что Ишмерай плохо себя ведёт, — елейно шикнул ей на ухо Гаспар и получил от нее пинка за свой выпад.

— По мне лучше кинжалы Эрешкигаль, чем… — герцог спохватился. — Что у тебя с мечом? Что скажет Марцелл? Она прилежная ученица?

— Нисколько она не прилежная! — ворчливо запротестовал Марцелл, всегда говоривший герцогу правду. — Она прилежная лишь в том, что доставляет ей удовольствие! — он с отвращением поглядел на кистень.

— Сам же научил меня обращаться с кистенем! — в свою защиту пробурчала дочь герцога.

— Почему бы тебе не найти более пригодное для барышни дело?

— Целыми днями сидеть взаперти и шить? — с негодованием пробормотала Ишмерай, гордо вздёрнув прелестную головку. — Оставь это Атанаис. Она только и делает, что шьет, когда не пропадает в больнице. Она слишком чинная для фехтования.

— Раз так, — парировал герцог. — Значит, и ты будешь шить целыми днями.

— Ах, отец, ты не можешь быть со мной так жесток! — со страхом воскликнула Ишмерай, поглядев на него ярко сверкающими умоляющими глазами.

— Не смотри на меня так, — усмехнулся Гаральд Алистер. — Этот трюк, к несчастью, иногда проходит, но лишь в исполнении твоей матери, — и неожиданно он заговорил серьезно, даже отрывисто: — Либо ты оставляешь все свои причуды и учишься у Атанаис приличиям, либо герцогиня сживет меня со свету.

Принц Марк улыбнулся, за улыбкой пытаясь скрыть смешок.

— Атанаис скучная! — возразила Ишмерай.

— Атанаис — чудесная, трудолюбивая девушка. И очень любит тебя.

— И я люблю ее, отец. Но находиться в одной комнате с этим объектом всеобщего безудержного восхищения более десяти минут просто невыносимо!

— Такую госпожу, как Атанаис, нельзя не любить, — буркнул Марцелл. — Сколько в ней благородства и величия, а сколько сердечности и доброты!

— Она такая же красивая и добрая, как матушка, — вторил Гаспар.

— Я вас не спрашивала! — через плечо кинула им Ишмерай.

Длинную аллею заснеженных тополей и величественный парк они прошли, не переставая спорить, но герцог в этом споре участия уже не принимал. Восторженными глазами окидывая родные владения, он любовался, как зимний ветерок ласковой симфонией играл со снежинками, мягко опускавшимися на спящие деревья его парка, как гостеприимно и радостно в белое небо поднимался дымок из одной из труб. И герцог инстинктивно прижал ругавшуюся с братом дочь к себе, поцеловав родную макушку.

Когда компания начала подниматься по парадной лестнице, из дома грациозно выскользнула самая старшая из детей герцога Атийского. Атанаис Алистер Праций, статная и величавая, словно богиня древности. Длинные каштановые волосы, более светлые, нежели волосы сестры, были убраны в сложную прическу. На лебединой шее несла она свою царственную голову. Атанаис была так свежа, нежна, грациозна и безукоризненна в своих манерах, что за свои восемнадцать лет жизни получила десятки предложений руки и сердца, которые решительно отвергала.

— Ах, батюшка! — выдохнула Атанаис, сделала перед отцом грациозный реверанс и позволила себе обнять его. — Наконец-то!

— Действительно, наконец-то! — улыбался герцог, гладя старшую дочь по волосам. — Какая ты элегантная, Атанаис!

Ишмерай поглядела на Марка, который всегда подолгу любовался Атанаис, если та появлялась в поле его зрения. Он и теперь с улыбкой разглядывал старшую дочь герцога.

Тем временем Атанаис уже радостно целовала братца Гаспара в щеки, чему тот, надо сказать, нисколько не противился и даже с хитринкой улыбался.