После хитрых ходов Пурелия, когда на вечернем представлении он насмешками вывел из игры лучших агентов воеводы, Гидон понял, что суетливый человек хочет остаться один. Пурелий не собирался активничать под чужим присмотром. Он хотел получить разрешение совать нос в любой угол, но не иметь сопровождающих. Воин решил перехитрить оппонента. Он сам вызвался в сопровождение. Воеводу-то Пурелий не выведет насмешками. Побоится. А то, что книгочей его боится, Гидон не сомневался. Несмотря на постоянные остроты.

— Чё молчишь? Сам же просил. Получай. Лучший воин зелёных городов.

Пурелий растерялся. Он забегал глазами, топнул ножкой и опять превратился в обиженного ребёнка.

— Мне нужно поесть! А я не могу кушать, когда на меня смотрят!

Он побежал прочь, не отрывая взгляда от воина и не смотря на дорогу. Закончилось ожидаемо. Пурелий споткнулся и упал. Гидон громко засмеялся.

— Не смотрите на меня, — поднялся и опять обиженно топнул ножкой. — Я кушать хочу! Всё!

Книгочей комично замахал руками и кинулся бежать. Когда он скрылся за поворотом, воевода обратился к стражникам.

— Всё готово?

— Да. Все закрыты, кроме нужного.

— Тогда не будем терять время.

Пурелий суетился. Он семенил по улочкам, постоянно озираясь в поиске слежки. Однако попытки вскрыть преследование были столь очевидными, что их раскусил бы храпящий в канаве самогонщик Кушка. Книгочей увидел трактир и кинулся к нему.

— Закрыто! Проваливай, — зло ответил мужчина у входа.

Город проснулся, улицы забурлили. Люди обсуждали ходившие слухи о покушении на знать. Как обычно, жители Зелёной долины приврали, приукрасили и оглупили происходящее. Горожане шептались, что Мортус вынул свои глаза и насадил на меч воеводы. Гидон третьей рукой, успешно скрываемой от ока Божества, кинул меч и сорок четыре ремесленника умерли от удушья. Ремесленников в дом пригласил барон, чтобы одарить деньгами. Но один из них не любил барона и превратился в вепря. Пришлось убить.

Какие ремесленники? Причём тут удушье? Вепрь, глаза на меч, третья рука. Галиматья раздражала Мортуса. Казнахрон считал, что кто-то специально запускает нелепые слухи. Не могло мужичье само навыдумывать такой бред. Но Гидон морщился:

— Горожан не знаешь, что ли? Тупы, жадны, ленивы. Вот и врут в удовольствие. Не обращай внимание.

Делиться слухами любили в кабаках. По оценкам книгочея доход в питейных заведениях в это время возрастал вчетверо. Поэтому закрытие насторожило Пурелия.

— Ой, ой, ой. Не больно-то и хотелось! — крикнул он трактирщику. — Пожалуюсь тараканам восточной ночлежки, чтобы пришли и обгадили твой пол! Люди города Зелёной долины, посмотрите на этого неряху! У него вино кислое!

— Вот я тебе, вошь мелкая!

Хозяин запустил в Пурелия кружкой, но тот ловко увернулся. Книгочей кинулся к следующему кабаку, где его ждал аналогичный ответ. В этот раз хозяин был вежлив. Узнав иноземца, поклонился и признался, что «сами понимаете».

— Кто?

— Ступка Злодейка.

Известный ход трактирщиков. Грызня за посетителей, в былые времена оканчивающаяся поединками, переросла в интриги. Хозяева копили денег, чтобы подкупить воеводу с казнахроном. К определённому дню, сулившему повышенный спрос, все кабаки города по приказу Гидона или Мортуса закрывались до середины дня. Все, кроме одного. Хозяин крупной взяткой рассчитывал отбить затраты за счёт повышения цен и ажиотажа. Иногда неудачно. Бывало, что трактирщики не угадывали с настроением горожан. Мужики ругались и терпели, ожидая открытия остальных кабаков. Но чаще подкуп приносил в пять, семь раз больше, чем затраты на него. А Гидон с Мортусом, кроме взятки, имели дополнительные интересы. Главное, следить за частотой таких дней, чтобы не получить бунт.

— Выпей за моё здоровье, добрый муж, — Пурелий дал хозяину пятьдесят чеканок и направился к Ступке Злодейке.

Перед входом в кабак толпились горожане. Люди знали о выходках трактирщиков, но дальше ругани не заходили. Во-первых, Гидон был суров на расправу, а во-вторых, можно потерпеть. Не хочешь переплачивать, жди.

— Это не мыслимо! Как вы смеете отказывать благородным мужам в их законном праве на кружку настойки! — орал Пурелий, протискиваясь между людьми. — Я сейчас разберусь с вашим хозяином. А ну подайте его сюда! Это же надо додуматься мучить достойных ремесленников!

Большая часть забулдыг не заходила внутрь по банальной причине — жалели деньги. Ступка взвинтила цены, внутрь пробирались самые отчаянные, готовые отвалить за алкоголь втридорога. Но выкрики Пурелия очередь одобрила. Она поддакивала, пропуская маленького человека в элегантной одежде.

— Закуток свободный есть? — тихо спросил Пурелий у толстяка, охранявшего вход.

— Может, есть, а может, и нет.

— А теперь? — книгочей сунул в потную руку две монеты.

— Не знаю. Может, есть, а может, и нет. Сам спроси, — также флегматично ответил толстяк, открыв дверь и пропустив Пурелия.