Внутри битком. Разочарование и осуждение по поводу дорогих цен, сменялись улыбками. Скоро мужичьё повеселеет и пропьёт последнее.

— Один специально для вас оставили.

Ступка Злойдека, кислая бабчонка синего рода, поклонилась Пурелию и проводила в одну из ниш с отдельным входом. Она сболтнула лишнего, заверив, что закуток ожидает именно книгочея, но молодой человек не заметил.

Внутри Пурелий сделал заказ и закрыл за ушедшей Ступкой створку. В закуток с небольшим столиком проникал шум трактира, но уединение позволяло выйти на связь. С утра произошло много событий, которые необходимо передать Лукосу. Воевода с его охранным порывом мешал книгочею. Пришлось убегать.

Пурелий отстегнул от ремня пряжку и аккуратно положил на стол. Книгочей долго сбивал цены и искал по Сычигорью лекаря для удалённой тайнописи. Ворожба сильная и дорогая, не всем доступная. Через год удалось и Пурелий бережно хранил средство связи с Лукосом. Чтобы активировать работу с виду обычной вещи — кошель, платок, перчатка и прочее — необходимо произнеси два заворожённых слова и предмет готов принимать послание. Наговариваешь нужные слова, после чего они передаются на вторую вещь, где бы она не находилась. Произнеся аналогичный пароль, получатель слушал послание, произносимое голосом лекаря, заворожившего предмет.

— Хитрость и глупость, — произнёс Пурелий.

Пряжка активировалась, весело заискрив по краям и в центре. Но не успел книгочей прослушать или зачитать сообщение, как был подброшен в воздух. Кресло подскочило, а под ним оказался скрытый отсек. Место служило тайником для подслушивания.

— Попался, дурачок, — улыбнулся Гидон, выбравшись из отсека и поднимая пряжку.

Тайя очнулась. Испуганно посмотрела под ноги, но продукты оставались на месте. Заказчик ушёл. Обрадовавшись, что жива, девочка не сразу поняла, что чувствует себя хорошо. Горло не болело, никакого озноба, голова ясная. Осознав, что незнакомец в балахоне не хотел убить её, а только вылечил, Тайя почувствовала сильный голод. За вчерашний день она ничего не съела, поэтому накинулась на хлеб. Запивая молоком, девочка быстро слопала большой кусок, но не наелась.

— Я плохая сестра, я объедаю брата, — нахмурилась девочка, взяв второй ломоть хлеба.

Наевшись и чувствуя вину, Тайя завязала мешок, служивший ей сумкой, и побежала домой. Ей оставался один поворот, когда девочка оплошала. По привычке, выработанной злыми улицами, Тайя осматривала каждый переулок перед тем, как в него забежать. Но радостные мысли о том, что она достала еду для Нуги, перед самым домом притупили бдительность.

— Ты смотри, кто! Тайя Дикарка!

Её схватил парень лет двенадцати. Рядом улыбались два мальчика помоложе, ровесники Тайи. В главаре девочка узнала конопатого сына фонарщика. Он не стал бы нападать на неё в одиночку, зная про слухи об обереге, но Тайя выбежала неожиданно, рядом находилась мелкота, перед которой нужно показывать авторитет. Да и притаились они как раз в ожидании какого-нибудь паренька, желательно похилее. Конопатый запетушился и полез в сумку.

— Давай посмотрим, что ты нам принесла.

Тайя, поняв, что оплошала, с силой рванула сумку, но главарь не отпускал. Лямка с треском порвалась. Крынка с молоком выпала на землю, и, если бы не лежавший камень, осталась бы цела. Но упав боком, сосуд тихим хлопком рассыпался на части. Молоко разлилось, земля побелела.

— Ты чего наделала, дура?!

Разозлившись, что молоко так глупо упущено, парень полез внутрь сумки. Обнаружив хлеб, он похвастался.

— Добыча!

Юные разбойники, отвлечённые разбитой крынкой и хлебом с картошкой, не заметили, как на землю вывалилась кукла. Тайя схватила оберег и направила на шакалят.

— Положи не место!

Конопатый испугался. Он машинально бросил сумку и еду. Девочка, тыча куклой в притихших мальчишек, подняла мешок и свободной рукой собрала в него хлеб с картошкой. Она бы бросилась наутёк, надеясь на свои быстрые ноги, но пацаны зажали её в угол. Она держала мешок в одной руке, куклу в другой и ждала, когда оберег сработает. Но кукла предательски молчала.

— Она же промокла, — догадался конопатый, заметив, как молоко стекает с матерчатого оберега.

Тайя не стала медлить, выбрала самого мелкого из разбойников и кинулась к нему. Сбив того с ног, она что есть силы помчалась к дому.

— Держи гадину!

Девочка быстро оказалось у дома. Пробежав лавку насквозь, кинулась на задний двор, надеясь захлопнуть массивную дверь. Единственная часть дома, которая могла бы выдержать осаду подростков. Входная дверь уже много раз была выбита местной пьянью, поэтому служила, по сути, декоративной занавеской. А вот плотные брусья второй могли помочь. Тайя навалилась, но в последний момент конопатый выставил ногу, не дав захлопнуться спасительной двери. Последовал толчок и масса победила. Тайя отлетела внутрь двора, выронив сумку.

— Ну всё, Дикарка. Некуда больше бежать.

Девочка лежала на земле, чувствуя боль от падения и жгучую досаду. В руке бесполезная промокшая кукла. Над ней возвышался подонок, забравший еду, с таким трудом ей доставшуюся. Тайя бросила взгляд на братика, который выглянул из-за печки и внимательно посмотрел на вошедших. Два мелких шакалёнка подхихикивали за спиной конопатого.

— Забирай сумку и уходи. Ты победил, — смирилась Тайя.

— А чего уходить-то? Может, я не хочу.

Подонок понял, что сильней, поэтому решил поиздеваться. Разбить пустые бутылки, разломать стол. А может, заставить плакать мелкого брата Дикарки, пусть побесится. О любви девочки к Нуги знала вся округа.