«Скажи что-нибудь!
– приказал голос, похожий на сигнал тревоги.
– Заведи разговор!»

Он блестяще спросил:

– Итак, расскажите мне о себе.

– Думаю, мне было бы больше интересно сначала услышать о вас.

– Спрашивайте всё, что хотите. Моя жизнь - открытая книга.

– Судя по вашей внешности, открытый комикс.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, во-первых, вы улыбаетесь, как Альфред Ньюман. Вы спросили меня какую-то несуразицу про то, какое пиво я хочу, хотя поклялись, что не пили весь этот день. И в довершение всего, вы споткнулись о собственные ноги. Вы такой странный со всеми девушками?

В этот момент принесли пиво. Когда Уэйд брал его, он опрокинул своё. Половина бутылки вылилась ему на колени.

Лидия Прентисс больше не могла сдерживать смех. Официантка тоже смеялась, как и несколько посетителей. Уэйд вскочил на ноги, мокрый, ухмыляющийся идиот.

– Простите меня, - сказал он и чопорным шагом направился к мужской комнате.

Перед зеркалом он крикнул:

– Что, чёрт возьми, с тобой! Ты делаешь из себя болвана перед, возможно, самой красивой женщиной на земле!

Зеркало было искажённым; его голова выглядела наклонённой в сторону. Двое парней у писсуаров очень хорошо над этим посмеялись.

Причиной этого фиаско была чуждость ситуации. Что-то - возможно, всё - в Лидии Прентисс выбило его из-под ног. Уэйд руководил практически каждой встречей в своей жизни, в которой участвовали женщины. Но сейчас... сейчас...

Сейчас всё исчезло. Эта женщина-полицейский превратила его в бормочущего зануду за пять минут.

«Контроль, - подумал он.
– Я должен обрести контроль».

Он посмотрел на себя. Затем изо всех сил ударил себя по лицу.

«Там. Сейчас. Давай».

Он вернулся к столику, не забыв о шнурках. Он осторожно сел. В его отсутствие она пила своё пиво.

– Это очень хорошо, - призналась она.

– Я могу не разбираться в тригонометрии, но я знаю пиво, - он заказал ещё одну порцию и указал на сигарету, которую она положила перед собой.
– Разве вы не собираетесь курить?

– Ещё нет, - она казалась мечтательной, расслабленной.
– Я собираюсь сначала просто смотреть на неё. Я позволяю себе только одну сигарету в день.

– Ах, да? Мой друг Джервис позволяет себе четыре в день. Четыре пачки, - он отпил свой Samuel Adams для моральной поддержки и начал: - Извините, что устроил вам спектакль. Я, должно быть, сегодня встал не с той стороны кровати.

– Что ж, мне тоже жаль, - сказала она, глядя вниз.
– Я имею в виду, за сегодняшнее утро. Я не всегда такая.

Уэйд потёр руки.

– Хорошо, теперь, когда мы всё уладили, давайте начнём сначала.

И последовало нечто весьма необычное. Между ними возник своего рода мост, приятный нейтралитет, в котором не было напора видимости. Следующие полтора часа они... разговаривали. День назад они были антагонистами, но теперь каждый из них имел скрытые общие черты. Он рассказывал ей о себе то, что она находила забавным. Он сказал ей гораздо больше, чем планировал. Он рассказал ей о своих проблемах с учёбой, неспособности принимать решения, о ситуации с отцом. Она рассказала ему о своих рабочих проблемах, своей неспособности уважать других, о ситуации с шефом Уайтом и другими полицейскими. В конце был сделан бессловесный вывод, что они оба подошли к своим проблемам с неправильных сторон. Уэйд убегал от самого себя, стараясь быть тем, кем его ожидали видеть другие, в то время как Лидия совершала то же бегство, будучи полной противоположностью. Уэйд, казалось, давал ей то, в чём она отчаянно нуждалась, не зная об этом, и ему пришло в голову, что он, вероятно, видел часть её, которой больше никто не видел в течение некоторого времени. За вечер они стали духовниками друг друга. Несколько клочков их теней высвободились.

Потом они недоумённо посмотрели друг на друга. Обмен шокирующими признаниями.

«Я всё это сказал?
– думал он.
– И она всё это сказала? Мне?»

Лидия посмотрела вниз и сглотнула.

– Ого, я... я не хотела тащить вас через всю свою жизнь.

– Я сам немного перетащился. Послушайте, - он прикоснулся к своему пиву, - моё пиво стало тёплым. Не любая женщина может отвлечь меня от пива.

– Я польщена. Закажите ещё. Я скоро вернусь.

Это были очевидные вещи. Уэйд чувствовал себя приятно измотанным и всё ещё сбитым с толку. Место было переполнено. Впереди была только забитая комната. Однако внезапно толпа начала успокаиваться и расступаться. Люди хмурились. Они уступали дорогу кому-то большому. Потом вышел Поркер.

– Так, так. Уэйд Сент-Джон, любимый парень каждого туалета.

– Ой, Поркер, не повезло. Бар, где можно есть макароны, закрыт.

– Ты забавный парень, Сент-Джон. И ты сегодня был очень забавен на первой полосе газеты.

– Спасибо... Скажи, ты похудел?

Поркер проигнорировал комментарий. Его тень окутала весь стол. Он и Бессер могли бы быть братьями-близнецами или что-то в этом роде.

– С кем ты здесь?
– потребовал ответа Поркер.
– С твоими придурковатыми друзьями? Или одной из твоих обычных девок с переулка?

«Погоди, здоровяк, - подумал Уэйд, - потому что вот она».

Мастодонтическое телосложение Поркера изменилось. Он изумлённо и с вожделением уставился шарообразным лицом на неё. Вид Лидии чуть не заставил его упасть назад, что наверняка разрушило бы всё латунное и деревянное покрытие бара.

– Привет, Лидия, - пробормотал он.
– Ты очень хорошо выглядишь сегодня вечером.

– Спасибо, - сказала она.

Тогда очень чопорно и, к полному возмущению Поркера, она села напротив Уэйда.