— Ты умеешь? — вскидываю я на него глаза.

— Ни разу не пробовал, — подмигивает мне он.

Винтовка для меня тяжеловата и ощутимо оттягивает руки, даже не знаю, как из нее стреляют дети. Но во мне просыпается какой-то азарт, и хочется довести дело до конца. Конечно, я никуда не попадаю, сказывается отсутствие опыта, и, наверно, совсем немного то, что я зажмуриваю и второй глаз тоже, когда жму на курок. Но я не расстраиваюсь, наоборот, мне очень даже весело.

— Дай-ка я попробую, — забирает у меня винтовку Егор и покупает по одному патрону на каждую мишень.

Теперь я стою со стороны и с удивлением наблюдаю, как по очереди ладно закрываются шесть из семи мишеней. Остается последняя. Я заламываю руки и думаю, что, если б на месте Егора была я, я не попала бы элементарно от волнения, даже если бы умела стрелять. А он ничего, как скала стоит, и не дернется даже, когда на курок нажимает. И вот седьмая мишень закрыта! Хозяин тира, поджав губы, выносит нам большое розово-фиолетовое нечто. Это слон? Мамонт? Я затрудняюсь сказать. Егор вручает мне игрушку и снова поздравляет с Днем Рождения.

— Ладно, я немного слукавил, — говорит он на пути к машине, ведь мы решили сразу оставить там нашу ношу. — Я вроде уже говорил, что мой дедушка военным был, тир и охота его страсть. В смысле серьезный тир, а не это развлечение. И меня тоже приучал. Но с охотой у меня сразу не заладилось, убивать животных мне жалко, они куда лучше людей. Дедушка перед переездом на море все свои охотничьи трофеи продал или раздарил. А вот тир я уважаю. А еще знаю, как они в таких лохотронах прицел подкручивают.

Возвращаемся обратно в центр, где поднимаемся на предпоследний этаж — Егор ведет меня в кинотеатр. В электронном терминале покупает билеты, просит не подглядывать, закрывая весь своими плечами. До сеанса немного времени, стоим в очереди, получаем огромное ведро попкорна и идем в зал. Егор выбирает для меня мультфильм. И хоть он и пробубнил что-то вроде "в такое время кроме мультиков ничего не идет", но я ему не верю. Приятно хрущу попкорном и в восторге смотрю на огромный экран.

— В следующий раз сладкий возьмем, — обещает Егор.

Это "в следующий раз" греет мне душу. А случайные наши соприкосновения руками в ведерке с попкорном высекают искры, мне кажется, я вижу их в полумраке кинозала. А когда Егор наклоняется почти вплотную, чтобы что-то шепнуть мне на ухо, окутывая меня своим ореховым запахом, у меня так сладко тянет внизу живота и прерывается дыхание. Я не знаю, что это за ощущения, но мне приятно.

После кино, находившись и изрядно проголодавшись, мы поднимаемся на этаж выше, на этот раз минуя фудкорт, идем в небольшой симпатичный ресторанчик. Нас провожают за столик у панорамного окна. С пятого этажа прекрасный вид на заснеженную сейчас площадь с маленькими мостиками и небольшими замерзшими каналами между ними. Летом здесь, наверно, очень красиво. После основных блюд, узнав, что у меня День Рождения, мне приносят кусочек торта с зажжённой свечкой в подарок от заведения. При мне кидают в стеклянную кружку шоколадный шарик, заливают его горячим молоком, и я вижу, как он плавится, а изнутри на поверхность выпрыгивают маленькие зефирки. И я тоже плавлюсь. Так хорошо мне, так тепло сидеть здесь, любоваться опускающимися сумерками за окном, снегом, свечой, моим невероятным собеседником напротив.

Возвращаемся домой уже затемно. Егор заносит в дом плюшевое недоразумение и оставляет его жить на кресле. И пакеты с моими покупками из магазина рукоделия, ужас, как руки чешутся разобрать их и опробовать.

— Я пойду? — спрашивает Егор, правильно истолковав мой взгляд.

— Постой.

Мне очень хочется закончить этот вечер на смелой ноте. Я подхожу вплотную, кладу руки ему на плечи, встаю на носочки и касаюсь его губ. Теплая бархатистая кожа на них приятно ощущается при контакте, а полная нижняя губа — это вообще просто космос. Совершаю пару неловких движений, только вот что дальше делать, я не знаю. Мысленно молю его мне помочь. И Егор будто слышит мои мысли и перехватывает инициативу. Не легко и поверхностно, в стиле бабочки, как я, а захватывает полностью мой рот, клеймит его своим языком, и эти грубоватые, но неповторимые подгибающие ноги поцелуи — это именно то, что мне, оказывается, нравится. От настойчивых бархатных касаний улетаю в другую вселенную. Задыхаюсь, но не могу отодвинуться, как будто крылышки увязли в патоке.

А потом я чувствую, как горячая, даже сквозь шерстяные колготки, тяжелая ладонь ложится мне на бедро под платье и скользит по нему вверх. И поначалу мне даже приятно, а потом я распахиваю глаза, но ничего не вижу.

Темнота.

И яркой вспышкой мать запихивает меня в комнату с подсвеченным алым распятием, бубня при этом "грех, грех, грех".

Темнота.

И еще более яркой молнией Семен прижимает меня к кровати, его руки на моих бедрах, настойчиво раздвигают мне ноги, чтобы разорвать надвое…

— Нет! — во весь голос кричу я и с непонятно откуда взявшейся силой отпихиваю его от себя. — Не трогай меня!

Темнота отступает через время, понимаю, что я нахожусь в безопасности на даче, Егор меня слегка трясет, чтобы привести в чувство, но тут же поднимает руки вверх, когда видит, что я смотрю на него более осмысленно:

— Извини, Ада, я не должен был тебя трогать… Я же не насильник какой-то. Просто ты такая… Не сдержался. Но теперь точно зарубил себе на носу, что со мной ты готова вести только платонические отношения, — тараторит он, а я все еще несколько оглушена, что не успеваю соображать и отвечать.