Он обнажил клыки и осторожно прикусил кожу над сонной артерией, но и только. Редукс лишь представлял, что пьeт Кумитэ, осушает её всю до последней капли, но не делал этого по-настоящему. Нельзя. Нельзя!

Редукс вспомнил то состояние экстаза, которое он испытал, совершив первое и единственное диаблери, вспомнил так отчётливо, что почувствовал его наяву. Он вновь пережил то волнение и величие, охватившее его, а затем ощутил волну удовлетворения. Не такого сильного, как хотелось бы, но достаточного, чтобы прийти в себя. Кумитэ кончила следом с громким стоном и впилась ногтями в спину любовника, прорезав ими длинные полосы на коже от лопаток до поясницы. Если что-то и могло окончательно отрезвить Редукса, так именно эта обжигающая боль.

Он выругался и отстранился от Кумитэ.

— Ты чокнулась?!

— Прости, — произнесла Кумитэ без всякого сожаления в голосе. Она разбросала руки по постели и громко вздохнула. — Это было слишком хорошо. Я себя не контролировала.

Редукс поднялся с кровати, застегнул брюки и подошёл к платяному шкафу, дверцы которого были облицованы металлом, отполированным до зеркального блеска, и взглянул в мутное отражение на свою спину. На ней красовались восемь длинных порезов. Мужчина обратил к Кумитэ недовольное лицо.

— Ну я же извинилась, — сказала она. — В следующий раз постараюсь так не делать, ладно?

— Следующего раза может не быть.

— Не дуйся, дорогой, за тобой тоже водится грешок… — вкрадчивым тоном напомнила Кумитэ, поворачивая голову в бок. Она не могла видеть, но прекрасно знала, что на её шее красуется розоватый засос с едва заметными отметинами от клыков.

Редукс замолчал и опустил глаза, ощутив вину за свои фантазии и за то, что с трудом держал себя в руках.

— Эй, — окликнула его Кумитэ. — Я не обижаюсь. И ты не обижайся, ладно? Я люблю тебя.

— И я тебя, — ответил Редукс.

— Тогда иди ко мне, я залижу твои раны.

— Фу, — скривился вампир и рассмеялся вместе с Кумитэ.

***

Первым делом Мидас выпил пару пакетов крови, чтобы скорее зажил порез на лице и травмированный глаз, а затем пошёл отдыхать. Отчего-то он направился в ту комнату, которую делил с Редуксом один день, прежде чем перебраться к Грёзе, но опомнился, когда услышал за дверью задорный голос Кумитэ.

Скай уже давно лежала в постели. Она так устала, что вырубилась, едва коснувшись головой подушки, и даже не переоделась перед сном.

Мидас разулся, снял с себя верхнюю одежду, а затем раздел и Грёзу, хотя в этом не было никакой надобности. Она никак не отреагировала на его действия, поскольку во время дневного сна сородичи становились тем, чем являлись по своей сути — покойниками. Укрыв их обоих тонким одеялом, Мидас привлёк Грёзу к себе и обнял, а затем уснул сам.

Когда солнце укрылось за горизонтом, а на ночном небе зажглись первые звёзды, Скай открыла глаза и, почувствовав, что Мидас прижимает её к своей груди, улыбнулась. Она обернулась к нему и взглянула на его спокойное лицо. Мидас ещё спал или же делал вид, как в прошлый раз, ожидая, что Грёза снова поцелует его.

На его лбу справа и щеке ещё оставался тонкий длинный шрам, но Грёза не находила его обезображивающим, скорее наоборот. Она коснулась пальцем его края и повела вниз к веку. Мидас проснулся и взглянул на девушку. Его правый глаз затянулся бельмом после травмы. Похоже, Кристалл была права. Даже у вампиров есть предел регенерации, и здесь уже ничего не попишешь.

Мидас взял руку Грёзы в свою и поцеловал её ладонь.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он шепотом, словно не желая нарушать тишину.

— Нор… Кхм!

Девушка схватилась за горло и резко поднялась. Её травма тоже давала о себе знать, но она надеялась, что ей не придётся хранить молчание до конца веков.

— Дерёт, — просипела она и снова закашлялась.

— Это пройдёт. Скорее всего, в тканях всё ещё сохраняется воспаление после неполной регенерации. Тебе нужно приложить больше сил, чтобы восстановиться. Ты ела утром, когда мы вернулись?

Грёза помотала головой.

— Пойдём, тебе понадобится кровь, чтобы подлечиться.

Мидас раскрылся и собрался встать с постели, но девушка потянула его за руку и заставила лечь обратно на подушку, а сама положила голову на его грудь и замерла. Вампир улыбнулся и стал гладить Грёзу по волосам. Они пролежали так некоторое время, ни о чём не говоря, просто наслаждаясь возможностью побыть наедине, а затем идиллию нарушил стук в дверь и чей-то голос, сообщивший, что их ждёт Оро. Без всякого желания и энтузиазма любовники оделись и направились в столовую.

Завтрак за столом с бокалами «вина» повторился. Оро было любопытно узнать, что случилось с его детьми прошлой ночью, а в особенности он хотел услышать из первых уст захватывающую историю о том, как Мидас умудрился упустить двух охотников, а какой-то птенец убил третьего. Сама же Кумитэ не явилась на вечернюю трапезу, как и Редукс, и это лишь пуще разозлило Оро. Он стрелял глазами то в Мидаса, то в Грёзу, которая раздражала его своим молчанием, и подбирал самые едкие слова, чтобы дать им понять, насколько он в них разочарован.