— Это не твоя реплика! — упрекнула его Дина.

— Как скажешь…

— Это Фейд, мой парень. — представила Джулс незнакомца, а затем снова обернулась к Мидасу. — Его обратили всего тридцать лет назад, потому ты не был в курсе, но теперь знаешь.

— Двадцать девять, — поправил Фейд.

— Всего-то, — буркнула Грeза. — Меня тогда ещё на свете не было…

— Время для людей и сородичей течёт по-разному. Мы наблюдаем смену эпох и прочей фигни, что нам десятилетия, когда некоторые живут тысячи лет.

— Я бы рад обсудить события, которые произошли с нами за время разлуки, — сказал Мидас и взял руки Джулс в свои ладони, — но мы здесь по делу.

— Вижу, вы встретили наших «тюремщиков». — Джулс глянула на пропитанную кровью одежду Грёзы. — Принц так уверен, что держит нас под ногтем, что я по ночам просыпаюсь от собственного хохота. Тебе ведь не нужна Грёза? Я поищу ей шмотки, пока вы занимаетесь «делами».

Девушка закрутила головой, представив, во что её нарядят.

— Не ссы, у меня есть кое-что подходящее, — сказала носси и, подхватив Грёзу под локоть, потянула за собой. Фейд побрёл в ту же сторону.

Мидас улыбнулся и, посмотрев на Дину, кивнул ей вслед удаляющимся сородичам. Та без слов поняла, что он от неё хочет, и последовала за компанией.

— Теперь ты не будешь делать вид, что не знаешь Эдгара? — спросил Красавчик, когда поблизости не осталось лишних ушей.

— Не лезь не в своё дело, Джоунси, — ответил Мидас и направился прочь. Сопровождение носферату ему не требовалось, но тот всё равно пошёл с ним.

— Я должен сообщить о случившемся, — пояснил он.

— Разве я что-то сказал?

— Ну, я прояснил. На всякий случай.

Сородичи пересекли длинный коридор, от которого не было никаких ответвлений и в котором не присутствовало ничего, кроме сетевых кабелей. Они привели их к массивной дубовой двери с домофоном. Мидас нажал звонок и сложил руки на груди. Спустя несколько секунд прозвучал сигнал, и дверь приоткрылась. Носферату пропустил гостя вперёд и зашёл следом.

Они оказались в просторном кабинете, стены которого были заставлены книжными шкафами и завешены картинами. На полках помимо книг стояли статуэтки, лежали различные предметы из разных эпох, деревянные маски, винтики, лампы накаливания причудливой формы, на крючках висели ружья и арбалеты. На полу высились стопки энциклопедий, на которых лежали кости животных и, возможно, людей. Среди необычной коллекции нашлось даже место для огромного китового позвонка.

В центре же располагался широкий письменный стол и кресло с высокой спинкой, которое было повёрнуто к электрическому камину. Развернувшись к вошедшим, хозяин кабинета улыбнулся и сплёл пальцы перед собой.

Эдгаром оказался тощий бледный носферату, который походил на гоблинов из детских сказок, только вместо тряпья и шкур он носил приталенный костюм в чёрно-белую полоску и остроносые туфли.

— Рад видеть тебя, Мидас. Сколько лет ты не наведывался в гости?

— Сорок или пятьдесят, — ответил мужчина и, пройдя к столу, сел на кожаный диванчик.

— Много воды утекло с тех пор. Да-да, я знаю, с какими трудностями тебе пришлось столкнуться в последнее десятилетие. Впрочем, сейчас об этом знают все.

Эдгар достал из-за пазухи портсигар и бензиновую зажигалку и протянул их Мидасу. Тот взял сигариллу и прикурил.

— Ты что-то хотел, Джоунси, мой мальчик? — поинтересовался Эдгар.

— По пути сюда мы столкнулись с двумя анархами и двумя колдунами, — ответил тот.

— Среди них, случаем, не было гангрела и девушки с чудными голубыми волосами?

— Именно их мы и встретили, — подтвердил Красавчик.

— Бедняжки. Они заблудились в катакомбах и бродили по запутанным коридорам почти полтора часа… Вы показали им дорогу?

— Вроде того, — сказал носферату и хмыкнул.

— Вот и славно. Ты свободен, мой хороший.

Джоунси кивнул и поспешил удалиться. Напоследок он бросил скользящий взгляд на Мидаса и закрыл дверь.

Эдгар пустил кольцо сизого дыма и улыбнулся. Мидас смотрел на тлеющий кончик сигариллы. Они молчали некоторое время, будто им нечего было сказать друг другу. Отстукивали время настенные часы. Пауза затягивалась.

— Всё ещё обижаешься? — спросил Эдгар. Тон его голоса сделался серьёзным, а сам голос тихим и вкрадчивым. Казалось, он надел иную личину, знакомую только Мидасу.

— Причём тут обида? — сказал тот и воззрился на носферату холодным пронизывающим взглядом. — Ты обманул меня. Снова.

— Не начинай. Ты знаешь, что я такой, какой есть. Становление не даёт нам избавления от прежних грехов, скорее наоборот.

— Это херовое оправдание, и сейчас не те времена, когда дети могли случайно забрести в катакомбы.