Целительница тут же вскочила — и остановилась напротив герцога, вглядываясь в его лицо. Она была ниже Седаара на голову, так что немножко задирала подбородок. Мерцающая в темноте огненными искрами ткань освещала ее лицо и мягкие волосы.

— Вы знаете тайный демонический язык.

— А ты, очевидно, можешь его опознать, — отозвался Седаар, подходя ближе. — Раз так, почему сама не согрелась?

— Я не владею им в нужной мере, — прошептала Лаора. — Пожалуйста, снимите.

— Тебе же так теплее.

— Я не могу снять его сама.

Седаар прикинул, почему девчушка так заволновалась. И правда: если бы он захотел, весь полог бы вспыхнул, прожаривая нежное тело насквозь. Но неужели она не понимала, что в любой миг их общения он мог бы убить ее, и для этого не нужно было магическое полотно? Какая осторожность — и какая очаровательная наивность.

— Боишься меня?

— Да, — не стала скрывать Лаора.

— Почему? — поднял бровь Седаар. Светлое лицо Лаоры притягивало взгляд. — Разве я причинил тебе вред?

Лаора не ответила. Только поднесла пальцы к горлу, там, где край воздушной ткани оплетал шею, и запустила под мерцающее полотно пальцы, оттягивая его от шеи, словно опасалась, что ее задушат.

— Спасибо, что согрели меня, — наклонила она голову, отступая. — Я возвращаюсь в лазарет, там тепло, и это просто лишнее. Если честно, это может помешать мне лечить больных. Так что прошу вас...

Какая умная и воспитанная девочка. Удивительно, как ей это удавалось: удерживаться на грани беспомощности и уверенности, не становясь ни навязчивой, ни жалкой, ни раздражающей. Лаора была искренней до мозга костей, в ее поведении не прослеживалось и нотки фальши, а вежливость смотрелась не формальностью, а выбором.

Седаар отметил, что воспитанница Сина ему безусловно симпатична. Рядом с ней впервые за очень долгое время демону хотелось вглядываться в кого-то другого не для того, чтобы выпытать ценную информацию. Конечно, девушка обладала уникальным умением, которое он собирался перенять сегодня же, и все же… Скорее всего, даже без этого с ней было бы интересно.

Лаоре ничего не было от него нужно.

— Простите, что вы стали свидетелем этой некрасивой сцены, — пряча взгляд, пробормотала целительница, украдкой утирая рукавом мокрые щеки. — И… я никому не скажу о том, что вы владеете тайным демоническим языком, разумеется.

— Разумеется, — усмехнулся Седаар. — Они там страдают без тебя.

Тень вины пронеслась по чистому лицу, а затем Лаора уже куда более уверенно кивнула:

— Спасибо. Ой, вы же тоже ранены, — спохватилась она. — Давайте я сначала помогу вам?

— Мне уже не нужна помощь, — ответил герцог.

И снова Лаора и не подумала навязываться:

— Хорошо. Если понадобится — говорите.

И сделав глубокий вдох и расправив плечи, направилась к лазарету.

Так и не спросив имени. Седаар был почти разочарован.

— Убежала? — не поверил своим ушам Отерон.

Это простое слово, брошенное начальником стражи, страшнейший вердикт, вынесенный походя на глазах у герцога Седаара! Не «отсутствует», не «не можем найти», не «мы потеряли ее из виду». Именно «убежала».

Подарок герцогу Седаару.

Барон тяжело оперся на подлокотники своего кресла, не опускаясь. В глаза господину он смотреть боялся. Взором мазнул по Каидану — сильному магу, слуге герцога, — и отметил, каким уязвленным и виноватым выглядит его лицо. Еще бы — именно он должен был следить за Лаорой!

И тут услышал низкий мелодичный смех герцога, наполнивший зал вибрацией силы, а душу самого Отерона — одновременно страхом и облегчением.

Вскинулась Адэлинда: в красивых светлых глазах мелькнуло непонимание. Усмехнулась Сарья, в этот раз сидевшая прямо, как подобает леди. Стражники, всегда караулившие Отерона, переглянулись. Быстрый пытливый взор барона привычно отмечал детали: в любой мелочи могла крыться опасность.

— Умница, — заключил Седаар, вставая. За ним тут же со своих мест вскочили хорошо воспитанные дочери. — Девчонка заткнула тебя за пояс, Отерон.

— Как это могло произойти? — обескураженно пробормотал барон, крепче сжимая пальцы на подлокотниках и не позволяя себе упасть в кресло, хотя ноги не держали его. — Я не понимаю.

— Каидан, объясни барону, — приказал Седаар, подходя к окну.

Холодное лицо демона казалось задумчивым, словно он что-то просчитывал. И он улыбался — самым уголком губ, почти незаметно. От этой улыбки почему-то мороз не продирал по коже, как обычно, даже более того, она казалась… теплой? Отерон вдруг осознал, что господин не сердится, и с ног до головы прокатилась волна облегчения.