Тон Эмиля настойчив.

— Мы покинули дом Миртиль два месяца назад.

Он теряет терпение. Она не в состоянии собраться с мыслями, чтобы успокоить его, найти какие-нибудь умиротворяющие слова. Она только говорит тихо:

— Идем. Идем в тепло. Я тебе все объясню.

Но он не двигается с места. Он не намерен уходить со стройки.

— Объясни мне сейчас.

— Ладно… Мы… Мы поехали в Перьяк-де-Мер… Потом в Баж… Ты не помнишь? Там был Себастьян, рыбак… И его собака Лаки.

Она не смеет посмотреть ему в глаза, боится отчаяния в его взгляде.

— После этого мы поехали к морю. В Грюиссан.

Она упорно смотрит на его ноги, на его теплые сапоги среди обломков, и продолжает очень быстро:

— Я заболела. У меня был жар. Ты привез меня сюда, чтобы побыть в тепле.

Она решается взглянуть на него, но он поворачивается к ней спиной. Идет к противоположной стене, как будто это может помочь ему все переварить.

Внезапно Эмиль останавливается и круто разворачивается. Качает головой. Впервые он ведет себя так. Обычно в таких случаях он в полной панике. Отчаяние написано на его лице. Но на этот раз — нет. Он явно убежден, что он прав, а она лжет. Он почти агрессивен.

— Маржори всегда говорила, что ты неуравновешенна!

Глаза Жоанны округляются. Она уже ничего не понимает.

— Прости?

— Она считала тебя наглой и безответственной.

Жоанна не способна ничего ответить. Впервые он до такой степени поверг ее в растерянность.

— Она была права. Смотри, куда ты меня привезла! В какую глушь! Это всё твои планы. Только твои. Твои желания всегда на первом месте!

Она незаметно отступает на шаг. Ей хочется убежать. Хочется быть от него подальше, и как можно скорее.

— Вот-вот! — злобно выплевывает он. — Смывайся! Только это ты и умеешь, да?

Она делает еще шаг назад. Теперь она его боится. В горле набухает ком, мешает дышать.

— Но мне плевать, что ты удираешь, Лора. Все кончено! Я тебя больше не люблю! Меня больше не колышет твое мнение!

Она не узнаёт это лицо, она его никогда не знала. Это не тот Эмиль, которого она встретила пять месяцев назад.

— ПРОВАЛИВАЙ!

Агрессивный голос отдается эхом от стен стройки. Жоанна не заставляет себя просить.

Ком никуда не делся, когда она просыпается на следующее утро. Это ком, закупоривший горло. У нее уходит несколько секунд, чтобы вспомнить вчерашний эпизод и понять, почему ей так тошно. Открыв глаза, она понимает, что Эмиль здесь не ночевал. Одеяло с его стороны без единой складочки. На подушке никаких следов головы. Но особенно смущает, что пальто и шарф Эмиля исчезли с крючка за дверью. Сердце подкатывает к горлу. Господи, почему она не спрятала ключи от кемпинг-кара? Она встает, движения ее неуверенны. Пол ледяной. Все вокруг качается. Она с трудом сдерживает позыв к тошноте. У нее в голове не укладывается, что это случилось, что она провалила свою миссию… Самым жалким образом. Она обещала не дать ему вернуться домой. Но вчера предпочла убежать и свернуться клубочком в кровати с бешено колотящимся сердцем, чутко прислушиваясь к шагам в пристройке. Она должна была настаивать, попытаться его вразумить. Но даже не пробовала и вздохнула с таким облегчением, покинув стройку. По правде сказать, ей стыдно себе в этом признаться, но она пожелала, чтобы он уехал, чтобы исчез. Ей не понравился тот Эмиль, которого она увидела перед собой вчера вечером. Он напугал ее. Он был в ярости. Он выкрикивал ей в лицо вещи, адресованные не ей… Адресованные, без сомнения, другой.

Она цепляется за ручку двери, пытается открыть ее, не потеряв равновесия. И сталкивается нос к носу с Альбеном, который готовился постучать.

— А! Ты здесь.

Он, кажется, не очень понимает, что происходит, почему она здесь, такая белая, закутанная в плед, еще в пижаме.

— Ипполит думал, что ты повезла Эмиля к врачу.

— Что?

Альбен всматривается в нее с тревогой. Какая же она, должно быть, бледная!

— Он ведь упал вчера… на стройке.

Он ловит каждый нюанс выражения ее лица. Она качает головой.

— Он не падал.

Но Альбен перебивает ее:

— Кемпинг-кара нет на месте. Ипполит думал, что вы куда-то поехали.

Она снова качает головой, не в состоянии ответить.

— Ты знаешь, где он?

— Нет.

Он уехал. Он не узнал ее вчера. Совсем. Он был убежден, что она гадкая лгунья. Он не мог сориентироваться во времени. Помнил Эус и Миртиль, но забыл Баж и Грюиссан. Надо было показать ему его дневник… Заставить прочитать отрывки. Вместо этого она убежала и спряталась под одеялом… А он уехал к своей семье. Он снова окажется в центре клинических испытаний. Она не справилась.

— Может быть, он поехал что-то купить, — предполагает Альбен, который старается быть предупредительным, видя ее такой бледной, потом машет рукой в сторону кухоньки. — Я оставил тебе кофе. Я иду на стройку. Присоединяйся, когда будешь готова. Думаю, он вернется до полудня. Не переживай.

Жоанна не знает, что ей теперь делать. Она сбита с толку и совершенно потеряна здесь, в этой усадьбе, без Эмиля. Чувство вины, которое она испытала, проснувшись утром, при мысли, что отпустила его, превращается мало-помалу в отчаяние и гнев. Как он мог это сделать? Как мог бросить ее одну здесь, среди гор? Внутренний голос отвечает ей: Но ты же никто. Он тебя даже не узнаёт. И она пытается заглушить все это, убеждает себя, что Альбен прав, что он просто поехал что-то купить, что он вернется. Она идет на стройку, потому что больше ей некуда себя девать.