– Иначе что?
– прищурился инспектор.
– Пожалуешься принцу? И что только девицы в нем находят? Будто других, более достойных мужчин нет. Ну ничего. Сегодня вечером королева объявит свой выбор. Могу заверить, что это будешь не ты.

– Очень рада за Эдварда, - ответила я и почувствовала, как глаза затопило слезами.
– Если не отпустите, я закричу.

– Неужели я тебе нисколечко не нравлюсь?

– Нет!

– А если я на балу перед королевой объявлю, что мы с тобой живем как супруги? И я готов взять тебя в жены?

В голове внезапно зашумело, и я резко потеряла способность соображать. Смысл сказанного начал доходить спустя пару секунд, как при передаче сообщений азбукой Морзе.

И этот мерзкий предатель воспользовался моим ошарашенным состоянием! Наклонился еще ближе, ухватил меня за шею, подтянул к себе и впился своими губами в мои.

В этот самый момент я услышала, как дверь лавки распахнулась. Я сильно толкнула руками инспектора в грудь и с ужасом уставилась на вошедшего.

Замершая на пороге Эшлин наверняка уже успела оценить ситуацию так, как ее оценил бы любой другой наблюдатель.

Хоть я и знала, что до объявления о свадьбе принца оставалось несколько часов, в глубине души я надеялась на чудо. Пусть не на белом коне, но хотелось, чтобы ради меня Эдвард появился и развеял все мои неприятности. Как волшебник: взмахнул волшебной палочкой - и стало бы вдруг легко. А еще лучше - обнял бы. Прямо как тогда в моей постели, когда нас разделяла тонюсенькая ткань моей ночной рубашки.

А сейчас что же получается?

Если он узнает, что я целовалась с инспектором, то я никогда больше не увижу принца. Он просто не захочет смотреть в мою сторону. И будет прав. Потому что я сделала бы то же самое. Кому захочется быть обманутым?

Остается оправдываться перед Эшлин?

А есть ли смысл?

Ну в самом деле.

Кто поверит в жалкий лепет вроде «все вышло случайно» или «ты не так все поняла». Хоть красной краской напишу свою правду на заборе во весь рост. Все равно не поверит. Я бы на ее месте тоже не поверила.

Почти на физическом уровне я ощущала, как Эшлин копит энергию, чтобы через мгновение разразиться праведным гневом.

Она подошла к прилавку, посмотрела на меня, потом на инспектора и задержала взгляд на нем.

– Ты ничего не хочешь сказать?
– произнесла она как ни в чем не бывало спокойным тоном.

– Что ты хочешь услышать?
– В темных глазах Догана Лермана прыгали бесенята.

– А ты будто бы не знаешь!
– Тут спокойствие Эшлин испарилось, и ею мгновенно овладела ярость.

Девушка недовольно нахмурилась, а зеленые глаза полыхнули изумрудами.

– Обещал, что лавку не закроешь и что ее… - она мотнула головой в мою сторону, - не тронешь!

От неожиданности я затаила дыхание, ожидая дальнейшего развития странной сцены. Вмешиваться в отношения влюбленных, пусть и бывших, себе дороже.

– Считаешь, что по моей вине лавка перестала работать?

– Именно!

– А может, по ее вине?
– Жесткий голос инспектора заставил меня вздрогнуть.

– Если это шутка, то не смешная, - сердито ответила я.
– Извините, но мне надоел этот разговор.

Я пошла к входу в дом, но Доган Лерман быстро обогнул прилавок и перегородил мне дорогу.

– Какая же шутка?
– Инспектор вязко улыбнулся.

Может, Эшлин и нравилась его улыбка, но у меня уже начинало от нее сводить зубы.

– Я предложил способ решения всех твоих проблем. Думай.

– Думать нечего. Лавка моя, и хозяйка в ней тоже я. Точка.

– Я думал, ты дальновиднее, - сказал инспектор, задрав брови.
– Благодаря мне у королевы уже сформировалось мнение о твоей деятельности. После ее указа уже ничего нельзя будет изменить. Будешь проситься - не возьму даже в содержанки.

Эшлин ахнула.

– Вы самый подлый и неприятный человек, которого я видела, - отрезала я.
– Можете искать себе подельницу дальше.

Я толкнула инспектора, чтобы он уступил мне дорогу, но тут распахнулась дверь, и из дома вырвалось облако. Знаете, бывает такое, когда заходишь со стужи в теплое помещение. Только облако это было не морозным и свежим, а пыльным. Отпрыгнув и прижавшись к стене, я была вынуждена закрыть рот руками, чтобы не наглотаться грязи, не пойми откуда взявшейся.

Пыльный ветер закрутился сначала у самого пола, потом взметнулся смерчем, и в темной воронке мне удалось разглядеть связанный из соломы черенок. Вертящийся внутри облака черенок, а проще говоря, та самая метла, на которую охотился Цезарь, с грозным гулом налетел на ошарашенного Догана Лермана и начал подталкивать его к выходу.